Я слышала его дыхание на том конце провода и инстинктивно поняла, что он вот-вот повесит трубку. Любой ценой надо заставить его продолжать разговор.
– Послушайте… мистер Марлоу. Я буду с вами абсолютно честна. Не предполагалось, что я вам это скажу, но я звоню от имени Эдгара Уоллеса. Он работает над новым триллером, основанным на убийстве Оливера Инчболда. Но, пожалуйста, ни слова. Это сверхсекретно.
– Убийстве, вы сказали? – переспросил Джеймс Марлоу.
– Ш-ш! – одернула его я. – Это не общеизвестный факт.
– Вы говорите, Эдгар Уоллес?
– Да, – сказала я. – Но прошу вас, не повторяйте его имя. Нас могут подслушать. Называйте его Гораций. Это его второе имя. Только ближайшие помощники причастны к этой тайне.
Я вознесла благодарственную молитву в адрес Даффи, которая поделилась со мной этими крохами информации, когда читала «Четверо справедливых». И также сказала ей спасибо за то, что она научила меня слову «причастный».
Должна признаться, что идея привлечь к моему делу одного из самых знаменитых детективных писателей оказалась абсолютно гениальной. Нет ни одного бойскаута, который не прятался бы по ночам под одеялом с фонариком и не читал бы захватывающие кровавые детективы Ричарда Горация Эдгара Фримена, известного миру под именем Эдгара Уоллеса.
– Гораций хочет держать этот проект в секрете, – импровизировала я. – Уверена, вы поймете. Издательский бизнес так суров. Но если он преуспеет со своей сенсационной идеей, вы прославитесь. Надеюсь, вы не против.
Готово! Я поняла это по изменившейся интонации, по тому, как его голос сочился по линии. Внезапно он показался мне старше и более уверенным в себе. Более… знакомым со славой: это был голос человека, который в своих мыслях уже дает интервью газетам и телевидению.
– Я понимаю, мисс де Люс. Передайте мистеру… эм-м… Горацию, что он может рассчитывать на меня.
– Благодарю, – сказала я. – Могу я передать вам его благодарность?
– Разумеется. Скажите ему, что я рад оказаться полезным.
– Теперь насчет фотографий, – продолжила я. – Уверена, вы знаете, в каких конкретно снимках он заинтересован.
– Думаю, что да, – ответил он. – С резиновыми сапогами и так далее?
– Да, – ответила я. – Особенно «и так далее». Я думаю, он с удовольствием заплатит дополнительное вознаграждение за них.
– Я отправлю их по почте завтра первым делом, – сказал Марлоу. – Куда мне отослать их?
Я дала ему адрес Букшоу.
– В целях безопасности, – объяснила я. – Посылать письма напрямую Горацию небезопасно. Часто их перехватывают некоторые силы – сами знаете кто. Гораций – человек многих секретов.
– Понимаю, – сказал Джеймс Марлоу. – Передайте ему, что он может положиться на меня.
– Вы уже говорили, – заметила я. – Но спасибо вам еще раз. Он будет весьма вам обязан.
Хотя я очень сильно сомневалась в этом. Эдгар Уоллес умер черт знает когда, еще до нашего с мистером Марлоу рождения. Я рассчитывала на то, что скаут Марлоу просто еще не в курсе этой несвежей новости.
Я положила трубку неожиданно и без лишних слов. Так создается атмосфера загадочности и крайней важности.
Я не могла сдержаться и не потереть руки от удовольствия. Горжусь собой!
Теперь пришло время мисс Луизы Дж. Конгрив, проживавшей по адресу Крэнвэлл-Гарденс, 47, Кенсингтон.
Или того, что от нее осталось.
– Мисс Рансимен? Это опять Флавия де Люс. Я просто хотела поблагодарить вас за то, что вы нашли мистера Марлоу. Я обязательно скажу об этом отцу. Да, он будет в полном восторге. А сейчас я хотела спросить, можете ли вы соединить меня с Лондоном… Вестерн-1778…
Я знала, вполне возможно, что после смерти Луизы номер был переведен на кого-то другого. Но придется рискнуть.
Я слушала телефонные гудки, перемежающиеся возбужденным треском статического электричества, – как будто ему тоже не терпелось узнать, кто возьмет трубку на том конце линии.
– Никто не отвечает, – сказала мисс Рансимен. – Может быть, перезвоним попозже?
– Нет, пожалуйста, – ответила я. – Давайте подождем, я уверена, дома кто-то есть.
Я вовсе не была уверена, но, как мне давно стало известно, если ты сам не возьмешь дело в свои руки, его возьмет кто-то другой.
– Зачастую на линии оказывается несколько сторон, – быстро проговорила мисс Рансимен, наполовину мне, наполовину себе. Это прозвучало как строчка из справочника начинающего телефониста.
Я смогла придумать только один ответ.
– Именно, – сказала я. – Только что об этом подумала.
После примерно пятидесяти гудков трубку на том конце сняли и послышался голос:
– Ну что такое?
Женский голос. Голос женщины, вовсе не обрадовавшейся тому, что ее оторвали от того, чем она занималась.
– Мисс Конгрив? – спросила я как можно тише.
Повисло настолько неловкое молчание, что от него я едва не покраснела.
– Мисс Конгрив умерла, – был ответ. – Кто звонит?
Мне пришлось шевелить мозгами так быстро, как никогда в жизни. Шестеренки резко закрутились, и я представила себе свой мозг как старые дедушкины часы. Если бы номер Вестерн-1778 достался совершеннейшему чужаку, ему неоткуда знать, что раньше он принадлежал погибшей Луизе Конгрив. Тем более зачем ему спрашивать, кто ей звонит?
Что-то здесь неладно.
– Какое несчастье, – сказала я. – Мне нужно было передать ей крайне важную информацию.
Я физически ощущала молчание на той стороне линии, его можно было резать ножом. И поставила все, что у меня было, на то, о чем мне однажды сказал Доггер. «Жадность, – говорил он, – это двигатель всего на свете, от фондовой биржи до объявлений о помолвках в «Таймс». Печальный факт, мисс Флавия, но это правда. Никто не может устоять».
– Возможно, я смогу помочь. – В голосе на той стороне послышались льстивые нотки.
– Вы родственница мисс Конгрив? – спросила я, и дедушкины часы в моей голове сменились ловушкой на медведя.
– Далекая, но да… в общем, родственница. Я одна из ее наследников.
Достойная соперница моему выдающемуся уму. За несколько секунд она ловко нашла связь между анонимным телефонным звонком и своим кошельком.
– Могу я узнать ваше имя? – спросила я. – Простите, но это необходимо.
– Грин, – представилась она. – Грин с одной буквой «н» на конце. Летиция Грин.
Я сразу же поняла, что она лжет. Я сама прекрасная обманщица, поэтому вижу, когда лжец добавляет лишние детали, чтобы казаться правдоподобным. Грин с одной буквой «н», боже мой!
Я на ее месте соврала бы получше даже с заклеенным ртом.
