Она внимательно взглянула на меня, принимая решение. Должно быть, с перевязанной головой и исцарапанными руками я выглядела сущим ужасом.
– Ладно, – сказала она слишком громко. – Проходи.
Она помолчала, словно считая до трех, и открыла дверь справа.
Мы медленно вошли в гостиную, и она подвела меня к викторианской софе. Я опустилась на нее и начала поднимать ноги.
– Нет, погоди, – сказала она, рассматривая мои мокрые галоши, и потянулась за газетой.
Это была сегодняшняя «Таймс».
– Положи ее под ноги.
Я послушалась, жалобно глядя на нее из-под моей импровизированной повязки.
– Давай-ка осмотрим тебя, – сказала она, потянувшись к моей голове. Я отпрянула.
– Нет, – возразила я. – У меня могло быть сотрясение мозга. В глазах двоится.
Какое счастье, что я провела некоторое время в гильдии девочек-скаутов. При необходимости я умела прекрасно блефовать. Наконец-то все эти вечера каждую среду в холодном, промозглом и продуваемом сквозняками приходском холле принесли пользу.
– Можно мне стакан воды? – попросила я и быстро добавила: – Нет, простите. Лучше чаю.
Я понятия не имела, лучше или нет, но это прозвучало убедительно. Кроме того, готовить чай дольше. Воду она принесет слишком быстро.
– Горячий сладкий чай помогает при шоке, – добавила я, пытаясь придать своему голосу покровительственные и несколько поучающие нотки, как будто я цитирую наизусть руководство по первой медицинской помощи.
Она двинулась к двери, потом остановилась.
– Как тебя зовут? – спросила она.
Я несколько секунд помолчала, как будто ждала, пока мои мозги встанут на место.
– Де Люс, – медленно ответила я. – Флавия де Люс.
– Я так и думала.
С этими словами она вышла.
Нельзя терять ни секунды. Я вскочила на ноги и прижалась ухом к двери.
Ничего. Лишь тишина.
Я быстро осмотрела комнату. Ничего необычного – по крайней мере, на первый взгляд. Я провела пальцами по стыку диванных подушек и спинки и наткнулась на несколько пенни и хромовые кусачки для сигар.
Ага! В гостях джентльмен.
Я заглянула под ковер: первейшее место для укрытия личных бумаг, по своему опыту знаю. Ничего – только пыль и мусор. Лилиан не получила бы первую премию за домоводство.
В маленькой библиотеке обнаружились те книги, которые ожидаешь найти в деревенском доме: Диккенс, Троллоп, сэр Вальтер Скотт, Теккерей, Теннисон, Этель Маннин, Элизабет Гоудж, Э. М. Делафилд, Кристи, Марш и – должна признать, я аж подпрыгнула от радости, – «Лошадкин домик».
Я вспомнила, как однажды Даффи сказала мне: «Посмотрев на библиотеку, ты всегда можешь понять не то, кто этот человек, но кем он хочет стать».
Почти инстинктивно я взяла книгу с полки и открыла на титульной странице.
«Элси, – было там написано, – с любовью». И розовыми чернилами автор подписался: Оливер Инчболд.
Элси? Кто такая, черт возьми, эта Элси?
Время истекало. Лилиан Тренч вот-вот принесет чай.
Быстрый осмотр камина дал понять, что в нем не спрятаны никакие ведьминские принадлежности, как можно было бы ожидать: ни подвешенного на крюке котла, ни метлы, ни связки корней мандрагоры. Ни даже следа черной кошки.
Но потом я поняла, что современная ведьма скорее будет работать в банке в большом городе. Она – волшебница стенографии, слушает Нэта Кинга Коула по радио, водит «Моррис Майнор», печатает заклинания на карточках в алфавитном порядке и покупает зелья вместе с молочком и лосьоном для лица в аптеке «Бутс».
Кошки, метлы и остроконечные шляпы вышли из моды точно так же, как корсеты из китового уса.
В комнате не было совершенно никаких ключей. Оставалось обыскать только жуткий дубовый шкаф: я подозревала, что он набит нотами с викторианской музыкой, безвкусными георгианскими ночными горшками, ящиками с потускневшими серебряными приборами, свечами и спичками на случай отключения света.
Из кухни донесся стук фарфора, сигнализируя, что чай вот-вот принесут. Времени для дальнейших исследований не оставалось. Надо вернуться на диван и положить ноги на газету, пока не вернулась Лилиан Тренч. Хотя я не особенно суеверна, я в курсе, что рыться в ведьминых вещах – не самое безопасное занятие.
Пользуясь последними секундами и стремясь добыть хотя бы кроху информации, я распахнула двери шкафа.
Внутри, сложившись вдвое и упираясь коленями в подбородок, сидел человек, которого я сначала приняла за эльфа. Грива белых волос придавала ему несколько детский вид человека, лишенного возраста.
Его голова медленно повернулась, и он уставился на меня, и его большие печальные глаза показались еще больше из-за очень толстых стекол в очках.
– А, – произнес он голосом джинна из бутылки. – Ты меня нашла.
Потом он медленно, морщась от боли, выбрался из шкафа, словно летчик, вылезающий из кабины после рекордного перелета через Атлантику.
Конечно, я сразу же его узнала.
Хилари Инчболд, более известный как Криспиан Крампет.
Когда-то и даже сейчас – самый известный мальчик в мире.
Что бы вы сказали человеку, так же известному, как английский король?
А потом я вспомнила, что уже встречалась с королем Англии: его королевским величеством Георгом VI, который оказался очень милым человеком, вовсе не таким, как на его портретах. Сначала он поблагодарил меня за возвращение редкой похищенной марки, а потом большую часть дня мы болтали о калии и о том, как осы переносят зиму.
Я же сказала – милейший человек.
Я все еще силилась найти слова, когда Лилиан Тренч толкнула дверь спиной и вошла в гостиную с подносом в руках.
– А, Хилари, – сказала она. – Если бы я знала, что ты к нам присоединишься, я бы принесла еще чашку.
Она вовсе не удивилась, не обнаружив меня на диване.
– Ты удивительно быстро пришла в чувство, – заметила она, бросив любопытный взгляд на шарф, все еще замотанный вокруг моей головы и прикрывающий один глаз. И добавила, ставя поднос на столик: – Осторожно, призраки. Их трудно разглядеть сквозь узоры ковра, но они любят соваться под ноги, бедняжечки.
Должно быть, я уставилась на нее с глупым видом.
– Призраки, – повторила она, наливая молоко в свою чашку и поднимая бровь с безмолвным вопросом, налить ли мне. – Они слушают.
Разумеется, я знала стихотворение мистера де ла Мара, в котором ночью путник стучит в дверь заброшенной дома. Даффи испугала меня до смерти, читая мне его вслух, когда я была совсем маленькой.
– Ты можешь не верить в них, – продолжила Лилиан Тренч, – но это не значит, что ты на них не наступаешь.
