Я, конечно, перегнула палку, но это сработало. Я узнала правила бойскаутов, подслушивая на заседаниях в приходском зале Святого Танкреда, и никогда не думала, что они мне так пригодятся.
Его глаза наполнились слезами. Вмиг он снова превратился к мальчика, дающего обещания и нарушающего их.
– Я не хотел… – пробормотал он. – Просто…
Я вытянула руку, но не в жесте сочувствия.
– Дайте его сюда, – сказала я.
Бросив на меня взгляд исподлобья, Джеймс торопливо сунул руку в карман и положил предмет в мою ладонь.
Это оказалась стамеска, которую он мне уже показывал в вестибюле.
Я укоризненно взглянула на него и произнесла:
– Прекратите, Джеймс. Вы совершенно точно знаете, что я имею в виду.
Не в состоянии смотреть мне в глаза, он сунул руку в другой карман и достал то, что я хотела.
Я медленно прошлась по комнате, открыв два лезвия, ярко блеснувшие в луче солнца, упавшем в окно.
Именно это оружие убило мужчину на Стип-Холме? Теперь нет смысла переживать по поводу отпечатков пальцев. Если это и правда орудие убийства, Джеймс уже давно оставил на нем множество своих следов.
Я достала увеличительную линзу из ящика стола и внимательно рассмотрела нож.
– Фью! – присвистнула я. – «Картье», Лондон. У вас отличный вкус, Джеймс.
Я с первого взгляда определила, что чехол сделан из четырнадцатикаратного золота. На нем были красиво выгравированы инициалы владельца. Я поднесла нож к лицу и понюхала, потом постучала им по ладони. Мне на руку упали несколько темных крошек. Я еще раз принюхалась.
– Трубочный табак, – заключила я. – И если я правильно помню, вы не курите, так, Джеймс?
Джеймс кивнул.
– Позвольте предположить… – продолжила я. В искусстве детектива предположения не допускаются, но я наслаждалась собой, так что к черту правила. – Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы неторопливо прогуливались, наблюдая за птицами, наткнулись на труп, вернее, на то, что от него осталось, увидели в траве нож, подняли его, присмотрелись, прочитали имя производителя и прикарманили его.
Джеймс ничего не сказал.
«Правило номер одиннадцать, – подумала я. – Бойскаут упрям».
– Полноте, Джеймс, я бы сама поступила точно так же. Это же «Картье», бога ради!
Не уверена, что я поступила бы так же, честно говоря, но будем откровенны, золото есть золото.
Медленно и неохотно Джеймс кивнул, не в состоянии взглянуть мне в глаза.
– Я подумал, никто не узнает, – сказал он. – Простите.
Но я его не слушала. Мои мысли унеслись далеко вперед, оставив Джеймса Марлоу в пыли.
Если это карманный нож Оливера Инчболда, а в этом почти нет сомнений, как он оказался в траве рядом с телом пока еще не установленной жертвы?
Одно ясно совершенно точно: это слишком удобно.
Я вспомнила слова Клары. Они прозвучали у меня в голове: «Тетушка Лу сказала, что от него мало что осталось: несколько обрывков ткани, кошелек, трубка».
И ни слова о ноже.
Разумеется. Этого и не могло быть, не так ли? Джеймс уже прикарманил его.
И тетушка Лу, тетушка Карлы. Я чуть не забыла про нее.
Какую роль она сыграла в этой смертоносной драме? Ее призвали опознать тело, то есть останки.
Что она и сделала.
Неправильно.
Солгала она или просто ошиблась – ведь это, должно быть, ужасный стресс, – она видела лохмотья и останки и объявила, что они принадлежат Оливеру Инчболду.
И вскоре сама погибла в Средиземном море, ныряя с аквалангом.
– В тот день на Стип-Холме, Джеймс… вы видели кого-нибудь? Кого угодно?
Выстрел наугад, знаю.
Джеймс покачал головой.
– Клянусь, я был там единственным живым существом.
Разумеется. Я знала, что он не лжет. Тело явно находилось там какое-то время, до того как он его обнаружил.
Достаточно долго, чтобы чайки Стип-Холма оставили от него одни ошметки.
– Кстати, Джеймс, – продолжила я, – вы сказали репортеру, что, по вашему мнению, его убили чайки. Почему вы решили, что это мужчина?
Джеймс поджал губу, словно решал математическое уравнение.
– Из-за трубки, – внезапно ответил он.
– И перочинного ножа, – добавила я.
– Да, разумеется, и из-за ножа.
– Что ж, благодарю вас, – сказала я. – Вы очень помогли. Я передам эту информацию мистеру Уоллесу. Уверена, он свяжется с вами, если у него возникнут вопросы.
– Отдать вам нож? – спросил он.
– Нет, спасибо. Достаточно, что я его увидела.
Когда он ушел, мои мысли сосредоточились на Луизе Конгрив.
– …Алло, миссис Баннерман? Это опять Флавия де Люс.
– Флавия! Я так рада тебя слышать! Называй меня Милдред, ты забыла? Кстати, как обстоят дела с твоим новым хобби?
Милдред обладает острым, как бритва, умом и молниеносной реакцией.
– Вязанием на катушках? Мне кажется, я начинаю набивать руку. – Я подхватила ее игру, не моргнув и глазом. – Я распустила отцовский кардиган и делаю рождественских кукол для Фели и Даффи.
Сердитый щелчок на линии объявил, что мисс Рансимен прекратила подслушивать.
Несмотря на это, я была осторожна.
– Сегодня я еду в Лондон. Я бы хотела опять нанести визит вашей подруге, любительнице канареек. Как ее зовут… Конгрив? Я планирую сделать сюрприз тетушке Фелисити. Я так сочувствовала ей, когда умер Орфей. Она обожает бельгийских птиц, но я подумала, что могу удивить ее немецкой певчей птичкой из тирольских гор.
Все известные мне сведения о канарейках я почерпнула из нескольких принудительных просмотров тоскливого документального фильма, который время от времени крутили во время церковных праздников. Он назывался «Звездочка за решеткой: разведение канареек для забавы и ради заработка».
– Чудесно. Она будет счастлива. Я с удовольствием тебя повидаю.
– О, Милдред, – добавила я. – Я бы хотела также навестить того другого джентльмена – с Флит-стрит. Насчет клетки.
– Ты имеешь в виду Финбара Джойса?
– Прием. Прием. Вас понял, – сказала я. Просто не смогла сдержаться.
– Доггер, – объявила я. – Я снова еду в Лондон. Уезжаю прямо сейчас. Меня встретит миссис Баннерман, так что не беспокойся. Я вернусь в обычное время.
– Как скажете, мисс, – ответил Доггер. – Вызвать такси?
Поезд несся сквозь зиму, а я размышляла о Доггере. Старый солдат, которого ничем не удивить. Он охотно научил меня, как припрятать даму пик во время игры в «Черную леди»
[25] с Фели и Даффи и не отказал, когда я попросила его ради шутки, имеющей отношение к фиалковому одеколону Фели, помочь выделить кое-какие летучие вещества из хвостовой железы дохлого барсука, найденного в лесу.
