Никогда не знаешь, что сказать в подобной ситуации, но некоторые из нас разработали стратегию, которая работает всегда.
– Мне надо узнать о Лилиан Тренч, – сказала я слишком громко, как будто миссис Мюллет находится в Африке, а не по ту сторону тонкой фанерной двери. – Откуда вы узнали, что она ведьма?
Повисла короткая пауза, потом миссис Мюллет ответила:
– Потому что я слышала это от моей подруги миссис Уоллер, вот почему.
– А откуда узнала миссис Уоллер? – настойчиво спросила я.
– Из уст этой самой женщины, вот откуда.
– Лилиан Тренч сказала миссис Уоллер, что она ведьма? Имею в виду, что она сама ведьма, Лилиан, а не миссис Уоллер?
– Верно, милочка, – отозвалась миссис Мюллет. – А теперь уходи. Я скоро выйду.
Ситуации вроде этой приводят к детективным подвигам.
Совершив гигиенические процедуры, как говорит Фели Дитеру, когда хочет навешать ему лапшу на уши, я спустилась вниз.
Хотя уже давно стемнело, у меня еще были дела. Я просто не могла позволить, чтобы инспектор Хьюитт опередил меня и присвоил себе все лавры.
Но сначала, как говорят в кино, надо обеспечить себе чистый отход. Последнее, что мне нужно, – это Ундина, которая будет болтаться у меня на хвосте.
Не стоило беспокоиться. В доме царила идеальная тишина.
По правде говоря, я наслаждалась этой новообретенной свободой уходить и возвращаться по своему усмотрению, и легкое чувство опасности, появлявшееся у меня во время одиноких прогулок по деревне в темноте, придавало остроту происходящему, как перец блюду.
– Давай, «Глэдис», – прошептала я, открывая дверь в оранжерею. – Кто-то творит черные дела, и нужны наши услуги.
Дул сильный ветер, отполировав обледеневшую дорогу до состояния стекла. Светила белая яркая луна, превращая знакомый пейзаж в фантастическое стеклянное королевство.
Морозный воздух способствует ясности мышления, и по пути я обдумывала слова миссис Мюллет.
Зачем Лилиан Тренч объявила, что она ведьма? По словам миссис М., она заявила это миссис Уоллер прямо в лицо. Так сказать, проявила инициативу.
Одинокая женщина, живущая в коттедже, вряд ли спровоцирует волну деревенских сплетен без серьезной на то причины.
Есть только одно объяснение: она хотела отпугнуть людей.
Но зачем, спросила я себя, ей это надо?
Чтобы они держались подальше от нее, разумеется. Другого логичного ответа нет.
А зачем ей надо было, чтобы от нее держались подальше?
Мне показалось, я знаю почему.
Но единственный способ узнать это наверняка – это спросить ее. Один вопрос – и дело в шляпе. По ее реакции я сразу пойму, права я или нет.
Я на секунду оторвала руки от руля «Глэдис» и обхватила себя. Горжусь собой.
Отец бы тоже мной гордился.
Подъехав к Святому Танкреду, я спешилась и перевела «Глэдис» через дорогу. Земля была очень скользкой, и я опасалась упасть. В нынешние времена удача де Люсов закатилась, не стоит рисковать. Сломанная рука и нога, если не что-то похуже, будут последней соломинкой.
Когда я осторожно пересекала дорогу, справа от меня на главной улице вспыхнули фары. С востока приближался автомобиль.
Не знаю, что заставило меня так поступить, но я подхватила «Глэдис», осторожно внесла ее в ворота и спрятала за каменной стеной. Присела, едва осмеливаясь дышать.
Не могу позволить, чтобы меня обнаружили и подвергли допросу.
Машина подъехала и сбросила скорость, у меня замерло сердце. Глядя сквозь расселину между камнями в верхней части ограды, я увидела знакомый синий «Воксхолл» инспектора Хьюитта.
Он меня заметил? Фары высветили меня? Не знаю.
Я съежилась в темноте, пытаясь уменьшиться в размерах.
«Воксхолл» не остановился полностью, он медленно, дюйм за дюймом, ехал по скользкой дороге.
Я рискнула выглянуть за забор.
Я не успела рассмотреть водителя, но в свете луны смогла рассмотреть вытянутые белые лица пассажиров на заднем сиденье.
Хилари Инчболд и Лилиан Тренч.
Оба они были бледны как смерть.
Спустя целую вечность «Воксхолл», аккуратно миновавший опасный ледяной участок, набрал скорость и унесся в сторону Хинли.
– Тысяча чертей! – сказала я. Возможность упущена.
Теперь я не смогу допросить эту женщину. Инспектор Хьюитт опередил меня.
Он явно пришел к аналогичным выводам о смерти Оливера Инчболда, он же Роджер Сэмбридж, и произвел аресты.
Несмотря на это, я не сдержала улыбку.
Мне оставалось только вернуться в Букшоу и прочитать обо всем в утренних газетах.
Знает инспектор хотя бы половину? – задумалась я.
Придется подождать выхода «Хроник Хинли».
Когда я выходила из ворот, ветер донес до меня слабый звук. Кто-то стонал за моей спиной на церковном дворе, и это был не ветер. Но исходит ли этот звук из человеческого горла, я не поняла.
Обычно на кладбищах я не нервничаю; на самом деле, среди мертвецов я провела самые приятные часы в жизни. В конце концов, они безобидны.
Почему же у меня волосы встали дыбом? Почему все инстинкты твердили мне: беги? Дело в темном рваном облаке, которое внезапно заволокло луну? Или мне вспомнились сказки, которые Даффи рассказывала мне в том возрасте, когда я еще не умела ходить? Эдгар Аллан По может оказать поразительное воздействие на детский мозг.
Среди надгробий застонал ветер, потом жутко взвыл в колокольне.
Сам воздух наэлектризовался. Приближалась буря. Луна исчезла, и снова появилась, и снова исчезла.
Вновь послышался непонятный звук, на этот раз ближе, и он прозвучал иначе.
Звук пения.
Пение – обычное дело в церкви, особенно за два дня до Рождества, но церковь и домик викария были темными. Это не репетиция в последний момент.
Может, это в деревне ходят люди от двери к двери, поют рождественские гимны в надежде на кружку горячего сидра или чего-то покрепче?
Но нет, это звук одного-единственного человеческого голоса, и теперь он четко звучал в холодном воздухе, на фоне северного ветра:
Чу! То рога голос грозный,
Знать, охотник молодой…
Это рогатый танец. И я узнала голос.
– Карла? – окликнула я. – Это ты?
Ответа не было. Только слабый плач ветра на зимнем кладбище.
– Карла? – снова позвала я, на этот раз громче. Мне не хотелось разбудить Синтию или викария, хотя вероятность этого невелика. Они слишком устали от подготовки к Рождеству, и их могут разбудить только всадники Апокалипсиса.
