Они подъезжают к автозаправке, съезд в паре сотен метров впереди.
Это смешно, думает Адам, внезапно разозлившись. Если она не хочет, чтобы я принимал во всем этом участие, то я не готов везти ее в Лондон. Я, черт побери, тебе не шофер.
Адам включает поворотник, съезжает на подъездную дорогу, заворачивает на площадку перед автосервисом, заглушает мотор и резко разворачивается.
– В чем проблема? – спрашивает он, не в силах скрыть гнев и огорчение. – Ты не хочешь, чтобы я был отцом ребенка?
* * *
Кэт стоит на крыльце с ключом в руке.
– Пошли! – командует она.
– Да не волнуйся ты так! – Рич спускается по лестнице. – Мне лично только к одиннадцати.
– Сейчас без десяти девять!
– Дорогая! – Он натягивает куртку. – Мы доедем за час с небольшим. Я приеду слишком рано.
– Я не хочу, чтобы ты опоздал на сдачу спермы, – ворчит Кэт.
Хмм, думает Рич. Моя жена никогда не умела ждать, но сейчас, наверное, не время выговаривать ей за это. Она так взвинчена из-за сегодняшнего утра, и если Рич что-то ляпнет по неосторожности, то Кэт сорвется на нем, а Рич и так уже чувствовал внутреннее напряжение.
* * *
Лу в ужасе уставилась на Адама.
– Да ты что!
– Тогда что? – Он в ярости.
– Дело во мне.
– В тебе?
Она вдруг понимает, что плачет. Как ему объяснить? Адам ее почти не знает.
– На, держи, – Адам протягивает бумажный платок.
Лу не из тех, кто плачет по поводу и без, но, похоже, она открыла клапан, котрый держал эмоции взаперти. Лу шмыгает носом и оглядывается по сторонам, до нее доходит вся нелепость ситуации. Они стоят у автосервиса «Техасо», мимо по магистрали с двусторонним движением со свистом проносятся на север автомобили. Перед ними магазинчик, рядом с автоматическими дверями стоит пара корзин с замусоленными цветами, стойка с газетами, шуршащими на ветру, и несколько упаковок угля для шашлыка. У ближайшей колонки какой-то парень в фиолетовой рубашке и брюках заправляет свой «Ягуар», чтобы ехать на работу. Он замечает слезы Лу и в смущении отворачивается.
Лу шмыгает носом и пытается понять, что сказать. Похоже, Адам неправильно ее понял, и лучше все решить сразу.
– Я волнуюсь о том, какой я буду матерью. – Она думает про фото на подоконнике и родителей с их отдельными корневыми системами. – Что, если я окажусь дерьмовой матерью?
– Ох…
– Моя мать – сущий кошмар, – признается Лу, а потом расстраивается из-за своей грубости. – Ну, по крайней мере, она не самый простой в общении человек… как и я.
– Но это не значит, что у тебя не получится, – говорит Адам.
Лу чувствует, что его гнев сходит на нет. Щеки Адама приобретают обычный оттенок.
– Скорее всего, даже наоборот.
Она неуверенно улыбается. У Адама такое доброе лицо, думает Лу, причем не в первый раз. Но мы странная пара. Куда более странная, чем мои родители… Она представляет их себе: мать с губами, сжатыми в тонкую линию в немом неодобрении, отец что-то невнятно мычит. Чаще всего отец понимал Лу лучше, но не хотел нарываться на скандал, вступаясь за дочь. Зачастую больно было совсем не от того, что они говорили, а от того, что делали: мать поднимала брови, глядя на наряды дочери, затем смотрела на отца, если тот был слишком мягок, пожимала плечами, когда Лу пыталась объяснить, что ей что-то нравилось.
Адам наливает себе чаю и делает глоток.
– Помнишь, ты говорила, что хочешь исправить ошибки родителей.
– Я такое говорила?
– Ну, может, не напрямую, но это читалось между строк. Когда мы первый раз болтали в пабе. Если тебя это утешит, то я тоже волнуюсь. Думаю, любой бы волновался. Помнится, моя сестра говорила, что волнение – обычное состояние всех родителей.
– Ну мы пока еще не родители, – возражает Лу. Тем не менее от слов Адама становится легче.
– С твоих слов я понял, что твоя мама довольно неуживчивая дама, но это не значит, что ты совершишь те же самые ошибки. Да и не могла она все делать неправильно, ты-то вполне нормальная выросла, если тебя интересует мое мнение.
– Ох, спасибо. Она не все делала неправильно, – признается она. – Моя мама сейчас пытается наладить отношения, а папа… – Она сглатывает, ощущая, как сильно жалеет, что отца нет в живых. – Он многое делал правильно. – Лу в ужасе от того, как ей тяжело проходить через все это без родительской поддержки.
– Вот видишь! Плюс есть еще кое-что. – Адам широко улыбается. – Моя мама – просто душка. Ну так вот, давай поменяется ролями, очень удачно получается. Я могу взять пример с моей мамы, а ты – со своего папы. Мы же пытаемся уйти от стереотипов.
Лу наблюдает за парнем в фиолетовой рубашке, когда тот проходит мимо них к своей машине, все еще отводя глаза. Она снова вспоминает об Ирэн, о пропасти между ними.
– Ты правда думаешь, что я буду хорошей мамой?
– Я думаю, ты будешь потрясающей мамой.
– Почему ты так уверен?
– Я не уверен, – говорит Адам, – но надеюсь, что разбираюсь в людях, и не пошел бы на это, если бы так не думал.
Лу вытирает глаза. Приятно услышать от Адама такие слова.
– Начнем с того, что не стала бы донором яйцеклеток, если бы не была хорошим человеком.
– Спасибо. – Она улыбается.
– А ты… – Адам смотрит на нее. – Ты согласна, чтобы я стал отцом?
– Ну конечно.
– Фу! – Он хлопает ее по колену и протягивает крышку от термоса. – Закрути-ка, пожалуйста. А теперь, леди Пенелопа, если вы не возражаете, Паркер
[35] должен снова выехать на дорогу, а то мы опоздаем на прием.
30
– Я вам сообщу, когда придет врач, – говорит девушка-администратор.
Лу оглядывает фойе. На диване сидит китайская пара. Ха, мы точно узнаем, если наши образцы перепутают, думает Лу. А потом ругает себя за то, что становится параноиком.
Вскоре к ним присоединяется доктор Хассан.
– Сегодня важный день!
Розовато-лиловая рубашка накрахмалена до хруста и отглажена, а седые волосы только что причесаны.
– Да, – хором отвечают Лу и Адам.
– Нужно подготовить вас к действу, – обращается доктор Хассан к Лу, а потом к Адаму: – Я так понимаю, вы с нами не пойдете.
– Я бы с радостью, если ты захочешь, – говорит Адам Лу, – но ты ведь отказалась?
– Уж лучше я сама, если не возражаешь. – Адаму можно колоть ее в живот, но операция – куда более интимный процесс.
