– Почему ты не позвонила раньше? – Адам хватает ее сумку.
– Не хотела беспокоить, пока толком ничего не началось. Да и знала, что ты на работе.
– Дурная ты тетка! – ругается Адам. – Вот, обопрись!
Лу хватается за его руку, чтобы сесть на крыльце.
– Я знаю, просто я не представляла, что все будет развиваться так быстро.
– А воды?
– Отошли сегодня утром.
– Вот тогда и надо было звонить!
– Я знаю, знаю, просто подумала, что у многих женщин бывают ложные схватки, особенно первый раз…
– А между прочим, это ты мне говорила, что надо все делать вместе!
– Да, но… – Лу внутренне противится.
Ей хочется завопить: «МЫ НЕ ОБЫЧНАЯ ПАРА!» Вместо этого из горла Лу вырывается рык – следующая схватка достигает апогея. На другой стороне дороги какая-то женщина катит мужчину в инвалидной коляске, она в ужасе подпрыгивает, потом понимает, в чем дело, и наклоняется к своему спутнику, чтобы объяснить, что происходит.
– Дыши, – напоминает Адам.
– Я позвонила акушерке в то же время, как и тебе, – говорит Лу, когда обретает голос.
– Хорошо.
– Она велела не приезжать, пока не будет три схватки за десять минут.
– Так уже пора.
– Теперь да! – рявкает Лу. – Но когда я звонила, они были реже! Вот почему я жду на гребаной мостовой. Тебя, между прочим.
* * *
Адам стоит на крыльце Королевского госпиталя графства Суссекс и ест сэндвич. Акушерка предложила ему пойти погулять, пока Лу принимает ванну. К тому же Лу просила позвонить нескольким людям, чтобы они мчались в госпиталь. Она сунула ему свой мобильный и заорала «Звони, ради всего святого», когда он попросил номера. Вообще она много на него орала последние пять часов.
Он прислоняется к колонне и пытается трезво оценить ситуацию. Хотя Адам и готовился к этому дню долгие месяцы, но до конца не верит, что все это наконец происходит. На тринадцатом этаже госпиталя на свет появляется новая жизнь, и частично он, Адам, будет отвечать за рост, развитие, образование этого маленького человечка. С этим связан целый спектр эмоций: гордость от того, что ему позволили присутствовать при родах, радостное волнение, гордость, недоверие.
Поддержка, поддержка, поддержка, напоминает он себе. Вот твоя роль на сегодня. В этой связи кому звонить первому? Наверное, матери Лу.
* * *
Я хочу оказаться дома и выпить чашку чая, думает Лу, когда в палату возвращается Адам. Фу! Она чувствует, что от него пахнет едой. Но ребенок может появиться только одним способом – вылезти из меня, а значит, придется пройти через это. Она рычит при очередной схватке. Боль настолько сильна и проникает во все уголки тела, что Лу кажется, что она умирает. Я всем расскажу, что роды – это мучение, клянется она.
– Я верещу, как Шарапова на корте, – ахает Лу. Не вчера ли она смотрела теннис по телевизору?
– Она тут начала буянить, когда вы ушли, – говорит акушерка Адаму.
– Вижу.
– Дали ей наркоз и кислород.
Очень странно, думает Лу. Она слышит голоса людей, но присутствует ощущение какой-то нереальности. Кто-то поет гимн, но, наверное, это в ее воображении. Вперед, христианские солдаты… Ой, какой забавный хор. Она в церкви не была уже несколько лет. Маршируют на войну… Господь ведет нас против… Откуда все это? Она же даже в бога не верит. Наверное, надышалась.
И наша могучая армия… Это моя мать, думает Лу. Она все время распевала эту чушь…
И тут наконец-то!
– Он выходит, выходит, – щебечет акушерка.
– Онааааааааааааааааааааа! – В последний раз Лу оглашает родильное помещение криком неповиновения.
– Я вижу головку! – радуется Адам.
– А теперь дышите часто, – велит акушерка. – Я проверяю, чтобы не было обвития.
Да плевать я хотела, что ты там делаешь, думает Лу. Я рожаю автобус.
– У него рыжие волосы! – верещит Адам.
Боже, по ощущениям он размером со слона. Но все, головка вышла. Все остальное проходит довольно быстро. Ребенок выскальзывает из нее, вот уже и ножки оказались снаружи.
Несколько минут Лу испытывает такое облегчение и усталость, что забывает дышать, а говорить не может вообще. Все позади.
– Поздравляю! – говорит акушерка, поднимает младенца, быстро обтирает его и плюхает Лу на грудь, все еще перепачканного кровью.
Ее мальчик здесь!
50
Дверь в палату широко открывается, как в салуне за Диком Западе. Это Молли и Люк бегут, обгоняя Карен и Анну. Ой, не уверена, что у меня есть на это силы, думает Лу. Но Молли уже стоит рядом, еле-еле доставая до края больничной кровати, и размахивает цветами. Судя по всему, цветы сорваны в огороде: листья поедены слизнями, лепестки помяты, а сам букет завернут в фольгу.
Молли принимает красивую позу и протягивает цветы:
– Тебе.
– Спасибо.
У нее на груди лежит младенец, которого после некоторой борьбы удалось покормить.
– Подержи цветочки, куколка, – говорит Карен, тоже подходя к постели. – Молли, ты же видишь, что Лу пока не может взять их.
– Ох.
– У нее тут малыш, – объясняет Карен. – О, Лу, он просто красавец!
С высоты роста Молли новорожденного плохо видно, тем более завернутого в одеяло.
– А можно посмотреть? – просит Молли.
Карен приподнимает дочку, а Лу аккуратно отгибает одеяло и разворачивает малыша личиком. Кожа у него красная и вся в пятнах, лоб сморщенный, но Лу переполнена любовью. К этому она не была готова. Если бы можно было разливать по бутылкам ту радость, которую она испытывала, то у нее каждое утро была бы передозировка.
– У него столько волос! – Молли явно под впечатлением.
– И такие темные! – добавляет Люк.
– А мне кажется, с рыжинкой, – говорит Карен. – Но эти волосики все равно выпадут.
Молли обеспокоена.
– А потом вырастут новые. Такое бывает у новорожденных, – заверила Лу.
– У тебя были совсем темные волосики в таком возрасте, – говорит Карен. – А теперь только взгляни.
Молли трясет своими золотистыми кудряшками, она в курсе, какое богатство ей досталось.
– Ты, наверное, выжата как лимон, – говорит Карен. – Молодец!
– Теперь, когда он здесь, все это того стоило.
– Хорошенький. – Анна тоже подходит посмотреть.
– Спасибо, – благодарит Лу. Она согласна с подругами. На земле никогда еще не рождался такой красивый мальчик.
