«Тебе надо с чего-то начать, – сказал я тому мужчине, который пришёл поговорить со мной о любви. – И это что-то есть ты сам. Тебе будет непросто полюбить другого человека, если ты не способен любить себя».
Я не имел в виду любовь к себе, которую часто путают с нарциссизмом – состоянием человека, которое, как я понял из разговоров с западными психологами, вызвано низкой самооценкой и потребностью в признании или власти, обретаемой путём доминирования над другими людьми.
Я говорил о чём-то фундаментальном, о том, что существует вне пределов той поверхностной любви, которая всегда подвержена риску и уязвима, когда мы строим отношения по принципу «ты мне – я тебе» и устанавливаем биржевой валютный курс испытываемых чувств – как это было столетия назад и остаётся актуальным во многих культурах.
Сущностная любовь
Говоря с тем мужчиной об умении любить себя, я имел в виду процесс, который требует глубокого погружения в собственные переживания для понимания и восстановления связи с качествами открытости и ясности, изначально присущими человеческой природе. Эта открытость и ясность дарит каждому из нас возможность испытать нежную, беспристрастную открытость по отношению к любому живому существу, без условий и без предубеждений.
Вот вам моё понимание тибетского понятия ньинг-дже: это безусловная доброта, мягкость и любовь, которые рождаются из открытости и интеллекта и превращаются в яркий, пылающий огонь, согревающий целый мир.
Ньинг-дже – пожалуй, самый точный термин для описания основополагающего стремления нашего сердца открываться без каких-либо условий. Не без помощи многих своих учителей, друзей и учеников я пытался подобрать ему перевод, который вдохновлял бы людей на поиски этого неотъемлемого аспекта их естественной природы. Самое простое определение из тех, что я нашёл, звучит как «сущностная любовь»
[3].
Сущностная любовь, наподобие пустотности и ясности, стоит выше всех присваиваемых нами имён и разыгрываемых в течение жизни ролей: сына или дочери, отца или матери, жены и т. д. Её невозможно произвести и нельзя разрушить, потому что она спонтанно рождается из единства пустотности и ясности, которые сами по себе никем и ничем не созданы. Точнее всего будет описать эту любовь как самое простое ощущение счастья, которое при правильном отношении вырастает в чувство родства со всеми живыми существами. Как написал в одном из писем другу Альберт Эйнштейн, «человек – часть целого, которое мы зовём вселенной».
Мы нередко становимся свидетелями этой всеобщности, видя, как младенцы реагируют на окружающих людей: они улыбаются, гукают, уютно сворачиваются калачиком в чьих-то руках. Когда я держал на руках своих новорождённых дочерей, меня поразило не только то, с какой лёгкостью они устраивались в моих руках, но и то чистое, взаимное чувство открытости и любви, которые я к ним испытывал. Я и по-прежнему его испытываю. Я вне себя от радости, когда вижу, как моя младшая дочь заливается смехом, играет или тискает щенка; когда вижу, с какой игривой смелостью она встречает гостей нашего дома в Непале. Я не меньше изумляюсь своей старшей дочери, которая за невероятно короткие двадцать лет выросла из малютки в игривую девочку, потом в пресыщенного жизнью подростка, а теперь стала монахиней.
Любая буддийская практика медитации в конечном счёте приводит к восстановлению связи с сущностной любовью. Наблюдая за собственным опытом, мы постепенно начинаем обнаруживать сходство с окружающими людьми. Открыв в себе желание жить полной и счастливой жизнью, мы понемногу начинаем замечать то же стремление в других. Внимательно проанализировав собственные чувства страха, злости или неприятия, мы понимаем, что грубые слова и действия других людей продиктованы похожими чувствами страха, злости и неприятия.
Моя самая большая ошибка как учителя – а я допустил немало ошибок, – в том, что я не уделял должного внимания сущностной любви. В течение многих лет я продолжал учить о смысле пустотности и ясности, и до недавнего времени лишь изредка говорил о значении сущностной любви.
Но несколько лет назад мой друг из Великобритании напомнил мне об основном правиле приготовления идеального чая. Чтобы заварить настоящий чай, вам потребуется несколько ингредиентов: горячая вода, молоко (или лимон, если вы пурист), сахар (по желанию) и чай.
Чай – это основной ингредиент. Без чайного листа у вас получится водянистый напиток молочного или лимонного вкуса, может, ещё сладкий. По аналогии с чаем попробуйте представить, что сущностная любовь – это ключевой «ингредиент» нашей базовой природы.
Вкус сущностной любви
Хотите ощутить вкус этой любви?
Просто закройте на минуту глаза и глубоко вздохните.
Чего вы хотите?
Не думайте – просто ощутите своё желание.
Скорее всего, вы захотите вернуться в состояние мира, покоя и прекрасного самочувствия, часто описываемого как ощущения, которые вы испытывали, когда были маленькими. Но многие из нас не могут вспомнить, когда именно переживали подобные чувства. Большинство просто не помнит времени, когда любовь была безусловной. И при этом мы все только и грезим об источнике безусловной любви. И в этом желании голос сущностной любви шепчет нам, что у нас есть возможность раскрыть её.
Связь с сущностной любовью, как я заметил, проще всего обнаружить через расслабление. Конечно, вы должны при этом суметь мягко удерживать внимание на происходящем: как будто зажигаете приглушённый свет в тихой комнате. Расслабляйтесь, сохраняя внимание…
Расслабляйтесь…
Расслабляйтесь…
…до тех пор, пока не уловите промелькнувшую искру благостного состояния, или ощущения, которое можно бы было назвать «довольством».
Некоторые ощущают это состояние комфорта в области груди, там, где находится физическое сердце. Другие чувствуют его в голове как мягкое снижение напряжения. Один человек что-то почувствовал в колене, которое беспокоило его много лет: в течение нескольких мимолётных секунд он ощущал ту же боль, но она его уже не волновала.
«Я такого не ожидал, – сказал он. – Ошеломляющий опыт. Я думал, что, может, вспомню что-то приятное, утешительное. А тут случилось такое… Я испытал это… правильнее сказать ощущение, будто во мне есть нечто намного большее, чем боль… большее, чем я сам; оно окутало и вобрало в себя всю боль. Это длилось всего пару секунд, но это было нечто!»
Это и есть вкус сущностной любви: короткое, яркое переживание ощущения, что всё «ок», довольства. Бывает, что вместе с ним возникает чувство радости, но не той радости, которая зависит от другого человека и обстоятельств – любых внешних условий, – нет, это просто врождённое чувство комфорта (пусть даже не очень сильное и отчётливое) и ощущение, что где-то внутри вам тепло и хорошо. Воссоединитесь с ним.
Но не цепляйтесь за это чувство, не держитесь за него. Просто позвольте собственной осознанности слегка его коснуться – и отпустите. Если вы будете пытаться удержать это ощущение, возникнет привязанность к нему, необходимость дать ему некое определение и удержать его в себе. Тогда оно застынет, превратится в вещь и ещё один способ самоидентификации. Этот процесс расслабления, дарящий прикосновение к ощущению благостного состояния, и затем его освобождение, – как раз и позволяет сделать связь с ним крепче и ярче, пока она не станет более естественным явлением нашей повседневной жизни.
