— Идем! — сказал Малоун.
Интерьер бистро был выдержан в стиле пятидесятых — всюду хром, винил, неон, яркий свет. Едва они вошли в шумный, прокуренный зал, как Фоддрелл поднял на них глаза. Его, несомненно, грела мысль: «Я вас знаю, а вы меня — нет».
Малоун подошел прямиком к его столику и, отодвигая виниловый стул, спросил:
— Ну как, наигрался?
— Как вы меня узнали? — растерялся Джимми Фоддрелл.
Коттон указал на книгу, лежащую у него на коленях:
— Это лучше убрать. И давай без спектаклей. Поговорим о деле.
Часы на каминной полке пробили половину четвертого — в унисон с другими часами, украшающими комнаты замка. Торвальдсен методично загонял Элизу Ларок в угол. Ей придется с ним сотрудничать, выбора у нее нет.
— Лорд Эшби разорен, — сказал он прямо.
— У вас есть доказательства?
— Разве я похож на сплетника?
— Так расскажите об утечке…
— Откуда у меня, по-вашему, сведения о клубе?
Элиза подняла на него строгий проницательный взгляд.
— От Эшби?
Датчанин покачал головой:
— Не лично от него. Мы с ним никогда не встречались, даже словом не перебрасывались. Но он обращался за финансовой помощью к посторонним людям. Им требовались гарантии, что деньги вернутся. Он и объяснил, чем намерен заняться. Рассказал о потенциальной прибыли. Пел соловьем.
— Других имен вы мне не назовете?
Торвальдсен изобразил суровость.
— А почему я должен их называть? Многого ли я тогда стою?
Что на это можно возразить?
— Вы тяжелый человек, герр Торвальдсен, — проронила Ларок.
Он тихо засмеялся.
— Да, я такой.
— Вы начинаете мне нравиться.
— Я надеялся, что мы найдем общий язык. — Датчанин направил на нее палец. — Как я уже говорил, я выяснил о вас много интересного. Особенно о вашем предке Поццо ди Борго. Британия и Россия умело использовали его вендетту, чтобы сокрушить Наполеона. Честное слово, я восхищен! В тысяча восемьсот одиннадцатом году, узнав о рождении императорского наследника, он сказал следующее: «Наполеон похож на великана, что бредет по девственному лесу, вырывая с корнем могучие дубы. Но однажды лесные духи сбросят иго постыдного рабства, дубы воскреснут и повалят своего обидчика». Люблю эти слова — они пророческие. Все так и произошло.
Элиза часто с гордостью упоминала, что черпает силу в прошлом своей семьи. Тут они с Торвальдсеном были схожи.
— В отличие от Наполеона, — отозвалась она, — ди Борго всегда оставался верным патриотом Корсики и ставил интересы любимой родины на первое место. Когда Наполеон высадился с французскими войсками на остров, имя ди Борго вычеркнули из списков претендентов на политическую амнистию. Ди Борго пришлось бежать. Наполеон гонялся за ним по всей Европе, но так и не поймал.
— А параллельно ди Борго плел интриги, чтобы свергнуть императора. Удивительная ловкость!
Торвальдсену рассказали о Поццо ди Борго много любопытного. Искусно разжигая зависть среди многочисленных родственников Наполеона, коварный корсиканец давил через них на французский двор и кабинет министров и со временем стал ведущим голосом французской оппозиции. Чтобы попасть в австрийские политические круги, он обхаживал британское посольство в Вене, но по-настоящему развернулся лишь на службе в русском дипломатическом корпусе, когда его отправили с комиссией в прусскую армию. Постепенно Александр I поручил хитроумному корсиканцу вести все дела, связанные с Францией; именно Поццо ди Борго убедил русского императора не заключать с Наполеоном мировое соглашение. Двенадцать лет он втягивал Францию в ссоры и споры, понимая, что Наполеон не может сражаться на нескольких фронтах. Его ухищрения не пропали даром, однако в истории имя Поццо ди Борго так и не прогремело. К концу жизни дипломат повредился рассудком и умер в 1842 году, оставив племянникам сказочное состояние. От одного из наследников пошла ветвь рода Элизы Ларок, чьи потомки, приумножив богатство в сотни раз, вошли в список состоятельнейших семей Европы.
— Ди Борго довел месть до конца, — сказал датчанин, — но мне интересно, мадам, все ли мы знаем? Может, у вашего предка имелись иные причины преследовать Наполеона?
В холодных глазах Элизы мелькнул скупой проблеск уважения.
— Говорите прямо, что вам известно.
— Вы ищете тайник Наполеона, потому и пригласили в команду лорда Эшби. Он ведь… как бы вежливей выразиться… коллекционер.
Ларок улыбнулась, услышав его эпитет.
— Вижу, зря я не заводила с вами знакомство.
Торвальдсен пожал плечами.
— Ничего, я не в обиде.
ГЛАВА 24
Париж
Терпение Малоуна потихоньку иссякало.
— К чему этот детектив? — бросил он Фоддреллу. — Кто за тобой гонится?
— Вы просто не представляете, сколько я народу разозлил.
Его страхи Малоуна не впечатлили, он только отмахнулся.
— Вот тебе свежая новость, экстренный выпуск: «Всем плевать!» Читал я твой сайт. Обычный информационный мусор. Кстати, от паранойи есть лекарство. Прими — полегчает.
Фоддрелл раздраженно обернулся к Сэму:
— Ты обещал привести нормального человека, с широким кругозором, интересующегося нашей темой. О ком шла речь? Не о нем же?
— Так просвети меня, — отозвался Малоун.
Тонкие губы Фоддрелла дрогнули, на миг приоткрыв золотой зуб.
— Вообще-то, я умираю от голода.
Он знаком подозвал официанта и заказал жареные телячьи почки в горчичном соусе. Малоуна чуть не стошнило от одного названия. Дай бог, разговор завершится прежде, чем принесут блюдо. Сам он есть не пожелал.
— А я возьму говяжью отбивную, — объявил Коллинз.
— Чего вдруг? — удивился Малоун.
— Я тоже голоден.
Коттон только покачал головой.
— Ты кого-то боишься? — спросил он после ухода официанта.
— Кое-кому в городе обо мне известно. Могущественным людям.
Ладно, придется поддержать дурацкий разговор: где-нибудь да проскользнет полезная информация.
— Они ведут нас за собой, как стадо, — заговорил Фоддрелл, — хоть мы об этом и не догадываемся. Они задают тон в политике — и мы об этом тоже не догадываемся. Они формируют наши нужды, сами же их удовлетворяют — и об этом мы снова не догадываемся. Мы, сами того не осознавая, работаем на них. Покупаем их продукцию, и…
— О ком речь? — едва сдерживаясь, уточнил Малоун.
— Об организаторах объединений вроде Федеральной резервной системы США.
