Они были хорошо знакомы. Два года назад Торвальдсен нанял его детективное агентство расследовать смерть Кая. В основном они общались по телефону. Что же он делает в «Рице»? Почему не руководит слежкой за Эшби в Лондоне?
— Не ожидал вас здесь увидеть, — проговорил Торвальдсен.
— Я вылетел из Лондона чуть раньше, но меня держат в курсе происходящего.
Значит, что-то не так.
— Идемте.
Они медленно брели по безлюдному коридору.
— Я хотел поставить вас в известность относительно некоторых событий, — начал детектив.
Торвальдсен, остановившись, испытующе взглянул ему в лицо.
— Мы вели Эшби от самого Парижа. Несколько часов он просидел дома, а когда стемнело, отправился в город — на пешеходную экскурсию «По следам Джека Потрошителя».
Странный выбор досуга для лондонца.
Детектив протянул снимок.
— Он встречался с этой женщиной. Нам удалось ее сфотографировать.
Стефани Нелл!
В голове будто ударил набатный колокол. Торвальдсену стоило немалых трудов сохранить внешнюю невозмутимость.
— Еще мы заметили Малоуна.
Хенрик не поверил своим ушам.
— Малоуна?!
Детектив кивнул и показал другое фото.
— Вот он, в толпе. Когда женщина ушла, он тоже ушел.
— Малоун общался с Эшби?
— Нет. Он последовал за мужчиной, с которым Эшби разговаривал после ухода женщины. Мы не стали за ними следить, чтобы не создавать лишних сложностей.
Странный взгляд детектива его встревожил.
— Все еще хуже?
Тот кивнул.
— Женщина с фото отдала Эшби книгу.
ГЛАВА 48
Париж
Вторник, 25 декабря
10.30
Малоун осматривал купольную церковь Дома Инвалидов. От центра собора — последнего пристанища героев войны — отходило шесть приделов, посвященных либо Деве Марии, либо одному из отцов Римской католической церкви. Теперь ему требовалось обыскать пространство вокруг наполеоновского саркофага, расположенного двадцатью футами ниже основного уровня. Ну и ночка накануне выдалась! Снова забыл позвонить Гарри… За это он был очень на себя зол.
— Нашел что-нибудь? — Стефани стояла наверху, опершись на мраморную балюстраду, и наблюдала за его поисками.
— В этом мавзолее булавку негде спрятать, не то что бомбу! — отозвался Малоун.
Собаки уже обнюхали все закоулки. Ничего. Обыск остальных помещений комплекса тоже не принес результата. Тем не менее церковь решили осмотреть еще раз: Эшби ведь уверял, что мишень преступников — именно она.
Малоун стоял у входа в маленькую галерею, озаренную старинными медными светильниками, — крипту Наполеона II, короля Римского. Родился, как значилось на монументе, в 1811 году, умер в 1832-м. Над могилой Наполеона-младшего высилась белая мраморная статуя отца в коронационных одеяниях, со скипетром и увенчанной крестом державой в руках.
Нелл взглянула на часы.
— Коттон, скоро начнется собрание. Музей чист… Значит, что-то не так.
После побега Питера Лайона они сразу же, ночью, наведались в ангар и осмотрели самолет. Тот был оформлен на несуществующую бельгийскую корпорацию — собственность фиктивного чешского концерна. Выйти по имеющимся именам и адресам на «основателя» организаций Европолу не удалось. Аренду ангара фальшивый концерн оплатил на три месяца вперед.
— Лайон неспроста затеял со мной драку, — проговорил Малоун. — Он хотел показать, что ему о нас известно. И сувенирные Эйфелевы башни подкинул специально… Черт! Он даже глаза за очками не прятал! Интересно, а Эшби знает, что мы в курсе?
Стефани помотала головой.
— Несколько минут назад Эшби поднялся на Эйфелеву башню. Если бы он знал, то нас бы поставили в известность. Агенты говорят, скромно помалкивать не в его духе.
Малоун перебирал в уме возможные варианты развития событий. Три раза ему звонил Торвальдсен; он не ответил и не перезвонил. Наверняка датчанина интересует книга. А что ему сказать? Он потому и остался на ночь в Лондоне — не до расспросов пока. Объяснятся позже. Парижский клуб уже в сборе. Башня до часу дня закрыта. На первой платформе только члены клуба, обслуживающий персонал да охрана. Внедрять к охранникам агентов французской разведки Стефани не стала, а отправила две пары глаз и ушей прямо в банкетный зал.
— Сэм и Меган на месте? — осведомился он.
Бывшая начальница кивнула.
— Кстати, оба полны энтузиазма.
— Да уж, с этим беда.
— Ну, вряд ли им там грозит опасность. С оружием и прослушивающими устройствами в зал не попасть. Ларок всегда проводит обыск.
Малоун поднял глаза на исполинскую гробницу.
— Ты знаешь, что это не красный порфир? Это авантюриновый кварцит. Из Финляндии.
— Только не говори французам! — с усмешкой заметила Стефани. — Для них это, вероятно, история того же рода, что для американцев притча о Джордже Вашингтоне и вишневом дереве.
У нее в кармане зазвонил мобильный. Выслушав агента, Нелл повернулась к Малоуну.
— У нас новая неприятность.
Он выжидающе молчал.
— На Эйфелевой башне Хенрик Торвальдсен! Он теперь тоже член клуба.
Официантскую униформу — черный короткий пиджак и брюки — для Сэма и Меган раздобыла Стефани Нелл. Банкетный зал обслуживали одиннадцать человек. На площади размером семьдесят пять на пятьдесят футов могли бы свободно разместиться пара сотен посетителей, однако обстановку составляли всего два одиноких стола, накрытых золотистыми льняными скатертями и уставленных китайским фарфором. У стены высилась сцена.
Сэм возился с кофейными чашечками и наборами для специй, между делом проверяя дымящийся самовар. Черт знает, как работает этот странный чайник, но уж очень удобно расположен: почти у самой двери, как раз на пути в зал. За длинным зеркальным окном справа открывался великолепный вид на Сену и Правый берег.
Прибывших гостей — трех мужчин и двух женщин средних лет — приветствовала величественная дама в строгом сером костюме. Элиза Ларок.
Три часа назад Стефани Нелл показывала им с Меган фотографии всех членов клуба, поэтому Сэм быстро вспомнил, кто есть кто: трое контролировали главные кредитные учреждения, один заседал в Европейском парламенте. За участие в делах клуба они заплатили по двадцать миллионов евро — и заработали уже больше ста сорока незаконных миллионов, по словам Нелл.
Наконец-то он своими глазами видит то, о чем долгое время лишь догадывался!
Им с Меган полагалось смотреть и слушать. Рисковать без нужды Стефани строго-настрого запретила: не дай бог себя выдадут.
