— Но когда я закончу… — Она кивнула на дверь в часовню. — Только совсем недолго, — предостерегла она Виллема, заметив, как заблестели его глаза.
Вокруг помоста собралась ропщущая толпа, и Жуглет торопливо пробилась сквозь нее.
— Не надо преследовать этого негодяя, сир, — как раз говорила Линор, которая, похоже, испытала облегчение, услышав новости.
Такой трогательный всплеск искренней человечности… маленький перерыв в глупом маскараде, который она столь блестяще разыгрывала.
— Хватит и того, что он изгнан от двора.
Лицо Конрада представляло собой бесстрастную маску, за которой скрывались мучительно противоречивые чувства. Жуглет поймала его взгляд и кивнула едва заметно, как бы говоря: «Пусть так и будет». Лицо императора исказила судорога облегчения, а затем самообладание вернулось к нему.
— Хорошо, — угрюмо объявил он и взял Линор за руку таким жестом, как будто делал это всю жизнь. — В честь моей невесты и ее милосердия мы даруем амнистию Маркусу из Ахена, нашему бывшему сенешалю, с тем чтобы он никогда больше не пересекал границ нашей империи.
— Больше никогда не пытайся женить меня, — прошептал Виллем, когда они развязывали друг другу штаны в сомнительном уединении часовенки.
Упершись спиной в дверной косяк, он с силой вошел в нее. Жуглет тяжело задышала, откинувшись к стене. Он нежно притянул ее к себе, и она всем телом прильнула к нему, к его широкой груди. Она чувствовала, слышала, как колотится его сердце, и с детской радостью ощущала, что сердца у них бьются в унисон. Несмотря на все различия в темпераменте, ни с кем и никогда она не испытывала столь радостного единения душ и тел, как с Виллемом.
Не существовало другого такого, как он. Но был кое-кто еще, очень близкий, и этому человеку следовало во многом признаться.
Новобрачные позволили Павлу втянуть себя в нудный разговор о церковных догматах. Празднество утихало, и император с императрицей, сидя на окруженном с трех сторон стражниками помосте, время от времени перебрасывались легкими фразами. Конрад, никогда прежде не увлекавшийся беседами с дамами, был приятно удивлен тем, что теперь у него это получается.
Кардинал с характерной для него самоуверенностью встал на верхнюю ступеньку помоста, и теперь его голова была чуть выше, чем головы королевских особ.
— Мне известно, что в окрестностях Доля процветает разного рода ересь, — тщательно подбирая выражения, говорил кардинал его величеству. — В особенности в среде мелкой аристократии. Например, неподалеку от нашей границы разъяренная толпа сожгла на костре молодую женщину. Церковь не поощряет такие вещи, но, увы, предотвращать их не всегда удается.
Конрад хотел было поднять брата на смех за его очевидную и запоздалую злость по поводу всего случившегося, но потом передумал. Ему захотелось посмотреть, что на это ответит его невеста.
Опустив взгляд, Линор скромно улыбнулась, давая понять, что понимает: это камень в ее огород.
— Я не очень задумываюсь над серьезными проблемами, ваше преосвященство, и вообще над тем, что происходит за пределами моих комнат. Что касается ереси, то мы бедны, но брат содержит капеллана, а наш дядя в своей доброте построил при доме деревянную часовню. Поэтому если и есть какие-то опасные течения, уверяю вас, они не в тех водах, где я плаваю.
И после короткой паузы она завершила с характерной для нее тихой дерзостью:
— Так что если вы ищете тайный вход в этот мир, вам следует обратиться к кому-нибудь другому. Может быть, к вашему дяде? В темных тайнах Бургундии он разбирается лучше всех.
Конрад расхохотался, а Павел покраснел. Линор же ни на йоту не утратила своего очарования. В этот момент она увидела кого-то на другом конце зала и тепло улыбнулась. Павел больше не рискнул пытаться нарушить мирное расположение ее духа.
Оказалось, вернулся Виллем, а минуту спустя из часовни, демонстративно крестясь, вышла Жуглет. Повинуясь радостному призывному жесту Линор, они подошли к подножию помоста, где Виллем отверг предложение Конрада посмотреть, как его сестра будет ложиться в постель, где ей предстояла первая брачная ночь. Жуглет, воспользовавшись тем, что поэтам разрешено все, воскликнула, что видеть ее величество в объятиях другого возлюбленного было бы слишком тяжким испытанием, и попросила избавить ее от этого зрелища.
В конце концов Линор позволила одной из старых служанок архиепископа увести себя, но, не сделав и двадцати шагов, использовала свою только что приобретенную власть, что доставляло ей огромное удовольствие, и заявила о своем желании дальше идти без сопровождающих. Такое поведение выглядело очень необычно, но ее это не волновало. Сразу после того как они с Конрадом обменялись клятвами, ей показали весь дворец, так что она знала, где находится спальня и как в нее попасть. К тому же подниматься туда следовало по лестнице рядом с часовней, где ей хотелось провести последние мгновения девичества, вознося благодарность Спасителю. Служанка, оставив свечу, покинула ее, и Линор, наслаждаясь собственной взбалмошностью, которую теперь можно было оправдать ее высоким положением, медленно и горделиво прошествовала к часовне и исчезла в глубоких тенях.
Припозднившиеся участники пира тоже начали расходиться в надежде, что им удастся найти дорогу к своим постелям. Незаметно подмигнув Виллему, Жуглет тоже куда-то улизнула.
Она отправилась на тайное свидание, которое назначила более трех лет назад.
Глава 20
МАДРИГАЛ
Небольшое поэтическое произведение для пения в исполнении трех или более голосов
1 августа, глубокая ночь
Тихо, как кошка, войдя в часовню, она затворила за собой дверь. Темное пространство освещало лишь колеблющееся пламя одинокой свечи, стоящей в бронзовом подсвечнике у самого алтаря. За алтарем было высокое сводчатое окно, украшенное голубовато-серо-зеленой мозаикой. Две молодые женщины с противоположных концов комнаты молча, не шевелясь, смотрели друг на друга.
Спустя несколько мгновений Жуглет метнулась к Линор и склонилась в глубоком, изысканном поклоне.
— Моя госпожа, — начала она преувеличенно высокопарно, — смотрите, я сделала вас королевой всего, что вы видите, и все же этим выражается лишь малая толика моего величайшего восхищения.
Линор потянула Жуглет за рукав, поднимая ее.
— Ты самая необычная женщина в мире, — шепнула она и нежно поцеловала Жуглет в щеку.
Крепко обнявшись, они постояли в молчании. И потом одновременно рассмеялись.
Одной рукой взяв Жуглет за руку, а другой нежно поглаживая ее по загорелому лицу, Линор потянула подругу к изысканному резному сундуку у дальней стены.
— Наконец-то я могу расслабиться, в первый раз после того, как ты в июне уехала из Доля, — прошептала она. — Я не устаю тебе поражаться. Ты и в самом деле сумела это сделать! Блестяще!
