— Прошу прощения, сир. — Виллем опустил голову, но тут же вскинул ее, как будто его внезапно осенило. — Но если вы желаете сохранить человеку жизнь, то, по-моему, лучшим решением будет ссылка.
— Виллем! — взорвалась Линор. — Как у тебя язык поворачивается? Жуглет, ты в своем уме?
Жуглет посмотрела на Виллема с выражением печальной благодарности на лице.
— Я никого не хочу удерживать насильно, Линор.
Виллем с несчастным видом отошел в дальний угол комнаты, подальше от алтаря и светильника.
Павел уже оправился от потрясения и с нарастающим интересом следил за происходящим.
— Даже если ты сошлешь Жуглета, — заявил он, — императрицу все равно застали в его объятиях. Твоему браку конец, брат.
Жуглет, высвободившись наконец из сети волос Линор, подскочила к Павлу и, яростно тыча в него пальцем, закричала:
— Ты! От тебя все мои неприятности, лицемерный святоша! Чтобы устроить этот брак, мне пришлось приложить столько усилий, что я не позволю тебе все испортить! Что ж, хорошо, знай: я женщина. Желаешь доказательств?
От ярости ее энергия удвоилась, она молниеносно развязала штаны и на мгновение продемонстрировала всем, что под ними. Павел, казалось, был в ужасе. Конрад, с благодарностью отметила она, отвел взгляд.
— Этого хватит? — Она натянула штаны, завязала пояс и раздраженно оправила на себе тунику. — Теперь ты уймешься? Какие возражения могут быть против того, что женщина в день свадьбы обнимается со своей лучшей подругой?
— Думаю, вы не только обнимались. — Павел уже пришел в себя. — То, что вы делали, может, и не является преступлением, но церковью не одобряется. — Тут его осенило, и он усмехнулся. — Это даже лучше, чем если бы ты была мужчиной: такой мужчина подвергает опасности брак короля, но такая женщина в состоянии погубить весь двор!
Линор обеспокоенно заерзала на сундуке, Жуглет же лишь язвительно рассмеялась.
— Да чепуха!
Махнув рукой, она развязала кошелек и принялась что-то в нем искать.
— Если его величество будет окружать себя блудливыми женщинами с порочными склонностями, которые одеваются в мужскую одежду и суют нос в государственные дела…
— Его величество окружает себя невинными бургундцами, и пришла пора, чтобы справедливость для них наконец восторжествовала.
Жуглет извлекла из кошелька большое, сильно потускневшее золотое кольцо и сунула его под нос Павлу. Сначала он, изображая отвращение, отпрянул, но когда до него дошло, что это, изумленно разинул рот.
— Откуда оно у тебя? — слабым голосом спросил он.
— Сам знаешь откуда, — с гневным удовлетворением ответила Жуглет. — Я украла его у тебя. Вскоре после того, как ты украл его у своего умирающего отца.
Лицо Павла побелело как мел. Он рухнул на колени. Жуглет не смогла удержаться от смеха.
— Что это?
Выхватив у нее кольцо, Конрад узнал печатку отца и остолбенел.
— Ты! — Он двинулся к брату, но потом снова повернулся к Жуглет. — Как давно оно у тебя? И почему ты ничего мне не говорила?
— Потому что кольцо украла девочка, сир, — быстро ответила Жуглет. — А я снова стала ею лишь минуту назад.
Конрад, который, не отрываясь, смотрел на кольцо, не сразу пришел в себя. Потом внезапно спросил Жуглет:
— Имоджин сбежала с Маркусом? Навсегда?
— Да, сир. — Тон, которым это было произнесено, свидетельствовал о безграничном удивлении Жуглет. Затем, глядя в сторону и тщательно скрывая свое огорчение, она добавила: — Если ваше величество знали об их чувствах друг к другу, могли бы сказать мне с самого начала. Тогда последние две недели прошли бы совсем иначе.
Конрад улыбнулся.
— А мне так больше нравится. — И совершенно безмятежно обратился к брату: — Полагаю, теперь мы можем достигнуть взаимопонимания. Ваши с Альфонсом головы останутся на своих местах. В благодарность за это ты признаешь следующее: я не рогоносец и при моем дворе не происходит ничего такого, о чем следовало бы доложить Папе. И сообщать ты ничего не будешь. Ты благословишь мое брачное ложе. Ты не тронешь и волоса на голове Жуглет. Ты сообщишь Альфонсу, что все украденные им земли плюс тысячу акров в придачу он немедленно вернет Вилл ему. Вдобавок поставь его в известность, что, поскольку у него больше нет наследников, после его смерти должность графа Бургундского перейдет к моему самому достойному вассалу, а также шурину, Виллему из Доля. Будем надеяться, что эти новости ускорят кончину Альфонса. — С легкой улыбкой он посмотрел на взволнованную Жуглет. — Отличная работа. Хоть и сделана с некоторым опозданием.
Он отсалютовал кольцом-печаткой.
Линор радостно защебетала что-то, а Виллем замер, разинув рот. Лицо Павла приобрело исключительно неприятный оттенок. Он попытался подняться с холодного каменного пола, но, не сумев, так и остался стоять на коленях.
— Как пожелает ваше величество, — процедил он. — Однако позвольте заметить, разве невинность ее величества не требует, чтобы Жуглет была женщиной? И разве обвинения Жуглет против меня не подразумевают того же самого? И разве это не в ваших собственных интересах? А иначе вы можете оказаться в дурацком положении — если когда-нибудь другие люди раскроют ее тайну.
— Все это я и без тебя понимаю. Безусловно, ей придется снять свою маску не позднее завтрашнего дня… Не плачь, Жуглет, это не по-мужски, — добавил Конрад, заметив, что восторг менестреля улетучивается.
Виллем, в своем углу, внезапно вышел из оцепенения.
— И примени всю свою изобретательность — придумай причину, по которой я ничего не знал. Не хочу выглядеть идиотом, — проворчал император.
— Я разоблачила зло, помогла восторжествовать добру, и в качестве благодарности за все это меня хотят унизить? — воскликнула Жуглет. — В таком случае ссылка предпочтительнее, ваше величество. Я и раньше это говорила и повторяю снова.
— Нет, Жуглет… — умоляюще произнесла Линор.
— К несчастью, я не хочу тебя никуда ссылать. Лучше тебя при дворе музыкантов нет.
— Позвольте заметить, — сочась злобой, встрял в разговор Павел, — что теперь она самим фактом своего существования будет наносить ущерб моральному состоянию королевского двора.
— Чепуха, — отмахнулся Конрад. — Любая женщина, которая тайно пытается возвыситься до мужчины, достойна похвалы. Я даже слышал, как твои братья-монахи это говорили.
— Но теперь про нее станет известно, что она женщина, — гнул свое Павел. — Разнузданная блудница в самой гуще двора! Ты этого хочешь? Разве не лучше вышвырнуть ее прочь?
— Вот-вот! — радостно поддержала его Жуглет.
Конрад опешил. Нахмурился.
— Может, ты и прав. — Он состроил гримасу. — Да, пожалуй, разнузданная женщина нам при дворе не нужна.
