— Нет тут никакого вероломства, — запротестовал Маркус, поражаясь внезапно обретенной способности лгать так гладко. И оловянного привкуса во рту не появлялось. — Я встретил прекрасную женщину, которая буквально завалила меня на себя, причем только потом узнал, кто она такая. Я готов и дальше защищать ее репутацию, Жуглет, только императору известны все подробности. Так что если поползут слухи, то лишь потому, что именно ты бегаешь тут и вопишь об этом, не я. Честь она потеряла по собственной вине, а репутацию может потерять благодаря тебе.
— Каждое произнесенное тобой слово — ложь! — заявила Жуглет. — Объясни, зачем тебе это нужно.
— Я сказал правду, больше мне нечего добавить.
Маркус испустил снисходительный вздох и уселся перед письменным столом, как если бы у него были какие-то дела. Жуглет хлопнула в ладоши.
— До меня дошло! Ты не хочешь, чтобы разрушилась твоя помолвка с этой бледной немочью, отродьем Альфонса. Почему?
— Ты изобретаешь всякие хитроумные интриги, в то время как истина гораздо проще и трагичнее.
— Ты не хочешь упустить такое богатое приданое, — победоносно заявила Жуглет. — Но, Маркус, идиот несчастный, ты же можешь жениться на дочери самого Конрада, пусть и незаконнорожденной. Я годами проталкивал эту идею! Еще день-два, и Конрад сам предложит тебе ее, а если он этого не сделает, я наведу его на эту мысль, обещаю. По сравнению с тем, что она принесет тебе, приданое дочери Альфонса — тьфу, мелочь! Перед тобой открываются такие перспективы! Какого дьявола ты готов все порушить?
Маркус поднял взгляд и медленно покачал головой, чувствуя, что из-за переживаний сегодняшнего дня у него почти не осталось сил.
— Клянусь всем, что для меня свято, Жуглет, дело не в моих амбициях и не в приданом. Все, проблема закрыта. До свидания.
Он указал ей на дверь.
— Сукин сын. — Жуглет сплюнула. — Я выведу тебя на чистую воду.
— Валяй, — без всякого интереса ответил Маркус.
«Только дай мне сначала жениться на Имоджин».
— Даже если допустить, что все это правда, зачем ты рассказал Конраду? — не унималась Жуглет. — Какая от этого польза?
— Жуглет. — Маркус встал и подошел к окну, пытаясь придать голосу терпеливое, покровительственное звучание. — Если бы он женился на ней и только во время брачной ночи обнаружил истину, это было бы настоящим бедствием. Линор оказалась бы опозорена, а император в глазах всех выглядел бы глупцом. С болью делая свое признание, я пытался предотвратить несравненно большее зло.
Он протянул руку, собираясь открыть ставни.
— Расскажи мне правду! — закричала Жуглет и снова метнулась к Маркусу.
Тот отбил нападение, удивляясь его ярости. С силой бросив Жуглет на пол, он наступил ей на шею, прижимая веснушчатое лицо к усыпанному тростником полу.
— Мою правдивость доказывает то, что мне нечего терять. И я ничего не выигрываю. Мне не за что сражаться. Все, чего я желал, у меня отняли.
Жуглет умудрилась ухмыльнуться, даже ничком распростершись на полу.
— О чем речь? Ты имеешь в виду помолвку с дочерью Альфонса? У тебя что, плохо со слухом? Я только что пообещал тебе дочь самого Конрада…
— Это проблема сердца, а не кошелька.
Маркус убрал ногу и отошел к окну.
Жуглет встала и вскинула руки, готовясь, если понадобится, защищаться. На ее лице возникло недоверчивое выражение.
— Тебя огорчает, что ты не сможешь назвать Альфонса из Бургундии своим отцом? Маркус, он один из самых отвратительных людей, живущих на свете. С какой стати ты так дорожишь им…
— Я дорожу ею, — отрывисто бросил Маркус.
У Жуглет сделался еще более удивленный вид. Обычно она старалась следить за всем, что происходило вокруг, но здесь, по-видимому, что-то упустила. Скорее всего, это вполне объяснимо: за признанием Маркуса явно крылось что-то тайное, глубоко личное. Или, что более вероятно, это новая ложь с целью еще сильнее запутать ситуацию. Насколько Жуглет было известно, Маркус с Имоджин встречались всего два-три раза и исключительно на людях. Разглядев выражение лица Жуглет, Маркус сказал:
— Я недостоин ее, но я ее люблю.
Жуглет, все еще размахивая кулаками, сделала шаг назад.
— Так люби на здоровье! Какое отношение это имеет к браку? Люди женятся не на тех, кого любят. Я, к примеру, никогда не женюсь на той, кого больше всего люблю.
На лице Маркуса промелькнуло отвращение.
— Надо полагать, потому, что она шлюха.
— Виллем тоже никогда не женится на женщине, которую любит.
— Кто это? Его сестра? — скрестив на груди руки, злобно спросил Маркус.
Жуглет слегка расслабилась, глядя на него прищуренными глазами.
— Думаю, это ты влюблен в его сестру. Не знаю уж как, но, по-видимому, вы встретились. И то, что ты сделал, — извращенный способ заявить свои права на нее.
Маркус страдальчески улыбнулся.
— Да, моя история вполне может так закончиться, но это не тот исход, в котором я хоть сколько-нибудь заинтересован.
— Ой ли? — с вызовом воскликнула Жуглет, придя к выводу, что она поняла проблему. — Хочешь сказать, что не будешь доволен, если император прикажет тебе жениться на Линор, чтобы защитить честь ее брата?
Эта пугающая возможность до сих пор не приходила Маркусу в голову.
— Нет, не буду. Более того, откажусь. Я уже понял, что она собой представляет: из нее никогда не получится верная жена. Как я рассказал Конраду, я лишил ее девственности, но не невинности. Этот цветок уже не раз ласкали, прежде чем я сорвал его.
Жуглет, в подражание ему, тоже скрестила на груди руки.
— Ловко придумано, учитывая, что брат держит ее дома под неусыпной охраной.
— Нет. Ловко придумано другое, то, как она научилась тайно покидать дом. Ты сам ad nauseam
[12] твердил нам, какая она умная и во всех отношениях искусная. Линор с горечью жаловалась мне, что ее держат под замком. И все из-за совершенной в детстве ошибки. В детали я не вникал, что-то связанное с поместьем, из-за чего Альфонс всю ночь продержал ее взаперти.
Маркус возблагодарил судьбу, что у него хватило терпения выслушать болтовню матери Линор. На лице Жуглет проступило удивление и, впервые за время их разговора, намек на неуверенность. Маркус решил действовать и дальше в том же направлении.
— Да, она рассказывала мне, что постоянно убегает из дома и… предлагает себя мужчинам, просто в качестве протеста против суровости, с которой с ней обходятся. На этот раз она была особенно сильно расстроена, потому что брат запер ее на все время своего отсутствия, и решила досадить ему, подарив первому попавшемуся мужчине то, что Виллем с такой одержимостью защищал.
