Жуглет накрыла волна паники. Сражаясь с ней, она сказала, подойдя к Атланту и взяв в руки его поводья:
— Обещаю тебе… Если ты пошлешь кого-нибудь к Линор, а сам останешься здесь с высоко поднятой головой, еще можно будет исправить положение, хотя бы отчасти. Если же сбежишь, поддавшись чувству стыда из-за одного только слуха, все пропало.
— Как мне, оставаясь здесь, пережить весь этот позор?
Виллем натянул поводья, пытаясь вырвать их из рук Жуглет.
— Долг рыцаря в том, чтобы смело глядеть в лицо беде, — укорила его Жуглет и осторожно погладила по морде Атланта, беспокойно переступающего с ноги на ногу. — Виллем, я ведь уже доказал тебе, что лучше знаю, как играть в эти игры… лучше, чем ты, и, уж конечно, лучше, чем этот неуравновешенный младенец.
От злости не считая нужным сдерживаться, она кивнула на Эрика.
— Я не младенец! — взревел тот. — Я его сюзерен, и в этом вопросе Виллем должен делать то, что я велю ему. Он мой вассал!
Жуглет тоже возвысила голос:
— Он не должен быть твоим вассалом и, оставшись здесь, недолго им пробудет.
И достигла своей цели: на мгновение Эрик растерялся, не зная, как реагировать на это заявление.
Жуглет крепче вцепилась в поводья. Виллем хмуро смотрел на нее сверху вниз.
— Ты поддался воздействию Эрикова гнева, — негромко продолжала Жуглет. — Это ужасно недальновидно с твоей стороны. Тебе нельзя уезжать. Допустим, ты не можешь рассчитывать, что брак сестры устроит твое будущее. Ну и что? У тебя есть и собственные достоинства. Однако продемонстрировать их можно, только оставшись здесь, под носом у Конрада. Ты понимаешь, что я прав. Кроме того, я уверен, что смогу распутать хитроумную интригу Маркуса. Она развалится, вот увидишь.
Рыцарь, охваченный сомнениями, напряженно задумался.
— Пора отправляться, Виллем, — нетерпеливо проворчал Эрик, сделав знак конюху отойти в сторону и забираясь на коня.
Устроившись в седле, он заметил выражение неуверенности на лице кузена.
— Черт побери, не позволяй этому… музыканту… встать на пути защиты семейной чести! Думаешь, почему он защищает Линор? Чтобы самому потом попользоваться.
— А вот это уж совсем неправда, — покачал головой Виллем.
— Всё неправда, — сказала Жуглет.
Возникла полная напряжения пауза. Кобыла Эрика, реагируя на его волнение, тоже забеспокоилась. Описывая быстрые, плотные круги, он все ближе оказывался к распахнутым настежь воротам.
Виллем вздохнул.
— Мы остаемся, Эрик. Жуглет прав.
Сейчас, когда он говорил с Эриком как рыцарь со своим оруженосцем, его голос зазвучал тверже. Жуглет с облегчением отметила, что решимости у Эрика слегка поубавилось: по закону он был сюзереном Виллема, но в реальной жизни лидером был старший кузен, несмотря на свой сравнительно мягкий характер.
— Отправим туда посланца, — решил Виллем.
— Не верю! — завопил Эрик.
Его лошадь взволнованно затанцевала.
— Подлец! Беспринципное ничтожество!
Чувствовалось, что решение далось Виллему нелегко, но теперь он не передумает, и Эрик достаточно хорошо знал его, чтобы понимать это. Жуглет торопливо сделала знак конюхам подойти и взять лошадей под уздцы.
Внезапно Эрик резко выпрямился, словно отбросив все колебания.
— Ну, сукин сын, если я в семье единственный, кого заботит честь и справедливость, так тому и быть! Один я даже быстрее доберусь!
Жуглет прыгнула к его кобыле, ухватила Эрика за сапог и попыталась стащить с седла. Он со всей силы ударил ее ногой в плечо, и она, вскрикнув, рухнула на вымощенный булыжником двор. Пощелкивая языком и слегка сместившись в седле, Эрик развернул коня, промчался сквозь распахнутые ворота, свернул вправо и поскакал к югу.
Жуглет приняла протянутую руку конюха и, пошатываясь, дошла до ворот. Пронзительные крики домашних птиц и плач испуганных детей были единственным доказательством того, что Эрик только что миновал сонный рынок. Услышав за спиной цокот копыт, Жуглет отскочила к столбу ворот и огорченно вскрикнула: Виллем пустил лошадь галопом вслед за своим кузеном.
— Нет! — закричала она. — Виллем, нет!
Она вцепилась в его уздечку, когда он повернул вправо, и Атлант метнулся в сторону. Выругавшись, Виллем остановил коня и воскликнул с паническими нотками в голосе:
— Он причинит ей вред!
— Он не доберется до нее, она же взаперти, ты что, забыл? И до Доля путь неблизкий. Пока он будет скакать, его юношеский запал иссякнет. Чтобы защитить честь семьи, ты должен оставаться здесь и держаться с достоинством. Это твоя единственная надежда.
Виллем, явно не убежденный, не отводил глаз от поднятого Эриком пыльного облака.
Однако никаких других доводов у Жуглет не было: как и Виллем, она понятия не имела, что способен выкинуть рассерженный юнец. Какая-то часть ее испытывала страх: а вдруг позволить Эрику отправиться туда одному, без Виллема с его сдерживающим влиянием, и в самом деле означает поставить Линор под серьезный удар?
Она отпустила уздечку, надеясь, что Виллем не заметил ее сомнений.
— Делай, что считаешь нужным, — отрывисто бросила она. — Я всего лишь менестрель.
Еще мгновение, и Виллем со стоном разочарования развернул коня и поскакал обратно во двор.
Выждав столько времени, сколько, как ей казалось, ему потребуется, чтобы спешиться и взять себя в руки, Жуглет последовала за ним.
Однако Виллема нигде не было видно. Слуги лениво топтались около дорожных сундуков, не распаковывая их, и многозначительно посматривали в сторону его комнаты. Жуглет кивнула в знак благодарности, взбежала по ступеням и навалилась на дверь… но Виллем стоял с другой стороны, не желая пускать ее.
— Позволь мне войти, — сказала она.
— Уходи, — глухо донеслось сквозь толстую деревянную обшивку. — Ты добилась, чего хотела. Я остаюсь. Но не жди от меня сегодня больше ничего. Чем-чем, а двуличными женщинами я сыт по горло.
— Не глупи. — Жуглет хрипло рассмеялась и плечом толкнула дверь. — Позволь мне войти. А лучше выйди сам и вернись вместе со мной в замок, чтобы попытаться хотя бы отчасти исправить положение. Чем дольше ты будешь барахтаться в своих переживаниях, тем меньше шансов…
— Последнее, в чем я нуждаюсь сейчас, это чтобы ты снова принялась все перекраивать по собственному желанию. Правда то, что случилось, или нет, но если бы ты не выманила меня из дома, движимая собственными амбициями, ничего бы не произошло. Уходи.
— Виллем, пожалуйста, впусти меня, — без прежнего напора попросила Жуглет.
— Я сказал, уходи.
Это прозвучало приглушенно, даже гнусаво.
