У него тут же нашелся ответ.
— Ты думала, что я никогда не пойду на интимные отношения с менестрелем Жуглетом просто потому, что менестрель Жуглет мужчина. — Он рассмеялся с оттенком горечи. — Что касается политических махинаций, тут я тебе полностью доверяю, а вот в оценке эротической любознательности членов нашей семьи — нет. В этом ты нас недооцениваешь.
— Я могу рассказать немало историй о твоей сестре, подтверждающих ее хорошие качества.
— А я могу рассказать тебе историю, которая побьет все другие и докажет, что она всегда была своенравной девицей и ей нравится навлекать неприятности на себя и других.
— Ох, ради Христа, только не надо снова об этом!
Жуглет начала подниматься.
— Ты знаешь, что я имею в виду? — пораженно спросил Виллем.
Жуглет застыла в полусогнутом положении с таким видом, словно взвешивала что-то в уме.
— Мне знакомо это выражение лица. Ну-ка расскажи, что тебе известно.
Жуглет прикусила нижнюю губу, выпрямилась и попятилась от него.
— Мне известно о той ночи в имении Альфонса, — ответила она.
Слегка покраснев, Виллем удивленно воззрился на нее. Усевшись на сундук у окна, она продолжала с вызовом:
— Правда, я не понимаю, почему отсюда вытекает, что твоя сестра шлюха.
— Откуда ты узнала? Я никогда не рассказывал об этом.
Внезапно Жуглет страшно побледнела.
— Линор проболталась? — продолжал давить Виллем. — Наверно, вообразила, что это очень забавно.
Жуглет смотрела на него с видом угодившего в ловушку кролика, не произнося ни слова.
— Я хочу знать, что именно Линор рассказала тебе, — произнес он вежливо, но в тоне его звучал приказ. — Уверен, она все исказила в свою пользу. Если уж мы союзники, давай ничего не скрывать друг от друга.
Жуглет продолжала смотреть на него, на его мягкие карие глаза и выразительные брови. Сердце забилось чаще. Этот момент застал ее врасплох. Она попыталась мысленно оценить все свое рискованное предприятие: что пошло хорошо, а что не так и что еще могло произойти. После долгой паузы она сделала глубокий вдох. Может, настал момент открыть карты.
— Ладно, — заговорила она наконец. — Я расскажу тебе всю историю, как я ее понимаю.
Новая пауза. Жуглет встала с сундука, заколебалась на мгновение, но потом пересекла комнату и села на постель рядом с Виллемом, повернувшись к нему лицом.
— Линор было восемь, тебе одиннадцать. Ваш старый управляющий Жиан, в порыве ложно понятой преданности, нашел вас и рассказал все как было: что ваш отец получил земли напрямую от отца Конрада, но, когда ваша мать овдовела, Альфонс, граф Бургундский, мошенническим путем лишил вас всего. Линор три дня шла до Орикура, чтобы пожаловаться на графа старому императору, умирающему в его спальне. Ты отправился следом и догнал ее в маленькой роще на вершине холма рядом с Орикуром. Она не хотела возвращаться.
Виллем слушал ее, открыв рот и едва дыша. Жуглет опустила взгляд и заставила себя продолжить.
— Вы заспорили, и человек Альфонса, охраняющий рощу от браконьеров, подслушал ваш разговор. Вас доставили в замок. Альфонс посадил вас в темницу на всю ночь… ну, на самом деле там не было темницы, и он посадил вас в голубятню. Вы оказались между капканом, который весь был в голубином дерьме, и дырой с ядом для крыс. Альфонс пообещал, что утром повесит вас, хотя позже говорил вашей матери, что это была просто шутка. Там было так тесно, что вам пришлось простоять всю ночь бок о бок, и ужасно воняло птичьим пометом и гниющими трупами крыс, в воздухе было много мелкой пыли, от которой Линор беспрерывно чихала. Чтобы время проходило быстрее, ты рассказывал всякие истории — Линор больше всего нравилась история о призраке и ваших мстительных предках. Еще вы обсуждали планы побега. И потом до тебя дошло, что сбежать действительно можно: Линор достаточно мала, чтобы протолкнуть ее через прогрызенную крысами дыру. Она обежала вокруг, открыла боковую дверь и выпустила тебя. В ясном небе светила полная луна, но вы выскользнули со скотного двора, оставшись незамеченными. Виллем устало покачал головой.
— Долго же Линор хвасталась своими подвигами, раз тебе известно столько деталей. — Он скривился. — Моя сестра, похоже, начисто лишена благоразумия.
— Это история не о неблагоразумии твоей сестры.
— А о чем же еще? Однако кое-что очень важное она пропустила. Нас там было не двое. — На лице Виллема возникло страдальческое выражение. — С нами была девочка моего возраста, дочь управляющего Жиана. Она все время проводила с Линор — собственно, идея рассказать все умирающему императору принадлежала именно ей. Она всегда нарывалась на неприятности. — Он вздрогнул и по привычке перекрестился. — Мне понятно, почему Линор умолчала о нашей спутнице — из-за того, что произошло дальше. После того как мы сбежали, эта девочка решила вернуться и предпринять новую попытку… в одиночку, потому что я ни на мгновение не выпускал больше сестру из поля зрения. И… ох, господи…
Он замолчал, но рассказ продолжила Жуглет.
— Она вернулась и была схвачена. Ты никогда больше ее не видел, но несколько дней спустя около ваших ворот нашли мешок с ее внутренностями… так все сочли.
Виллем кивнул с мрачным видом.
— Значит, тебе и это известно.
— О, мне известно и это, и кое-что еще. Рассказать тебе, что произошло, когда я вернулась в замок?
Потрясенный, он тяжело задышал, широко распахнув глаза. Жуглет с извиняющейся улыбкой взяла его за руку. Трудно сказать, кто дрожал сильнее.
— Я никогда не говорила, что слышала эту историю от Линор, — напомнила она.
— Это невозможно! — Он хватал ртом воздух, словно получил удар под дых. — Ты не можешь быть той девочкой…
— Ну, я уж точно не хотела быть той девочкой, потому и стала менестрелем Жуглетом. Поначалу учеником менестреля, конечно, который тут же сбежал из Бургундии и оказался достаточно удачлив и одарен, чтобы стареющий придворный музыкант Конрада обратил на него внимание. Граф потерял след ученика менестреля Жуглета, потому что на протяжении семи лет ученик менестреля Жуглет не возвращался в Бургундию — до тех пор, пока не приобрел при дворе Конрада славу юного дарования.
Ошеломленный, Виллем поднес руку к виску.
— Я с ума сойду от твоих откровений!
— Может, мне следовало все рассказать, когда я впервые открыла тебе свой секрет, но я подумала, что за один раз это будет уже чересчур.
Он беспомощным жестом вскинул руки и уронил их на колени.
— Мы так горевали о тебе. Считали, что ты умерла, и я винил себя за то, что не остановил тебя.
— Я тоже горевала по вам обоим. По всему, что оставила позади. Но я не могла рисковать, вернувшись или даже послав сообщение. Меня разыскивали.
