– Женщины любят, когда мужчина демонстрирует свою силу, власть. Поэтому ты веди себя с ней уверенно, нагло. Женщинам нравится, когда за них мужчина всё решает. Это освобождает их от необходимости выбора. Так что ты особо много свободы ей не давай. Будь смелее, раскованней, и харизмой её бери, харизмой! И она – твоя! Делов-то!
Олег всерьёз задумался. «А что? – думал он. – По сути Валерка прав. Надо это взять на вооружение».
– Скажу тебе по секрету, как гуманитарий гуманитарию, – понизив голос сообщил Чесноков. – «Чем меньше женщину мы больше, тем больше меньше она нас!»
– Хорошо излагаешь!
– In vino veritas
[7], – провозгласил Чесноков.
– In aqua sanitas
[8], – не ударил в грязь лицом Лукин.
– Anima sana in corpore sano
[9]! – отпарировал Валерка.
– Gaudeamus igitur, juvenes dum sumus
[10]! – блеснул Олег.
– Sic transit gloria mundi
[11]! – подняв большой палец, воскликнул Валерка, и Лукин понял, что Чеснокову на сегодня уже явно хватит.
Мужики за соседним столиком с интересом посмотрели в их сторону, очевидно полагая, что они выражаются на новом блатном жаргоне. Разговор двух гуманитариев становился всё более бессвязным и нечленораздельным, из чего Олег заключил, что ему придётся на себе тащить Чеснокова домой.
Отвезя на такси Валерку домой и сдав его на руки жене, Олег вернулся в свою квартиру. Не зажигая света, вышел на балкон покурить и задумался. Ночь была тихая и тёплая, почти южная. Сквозь листву тополей просвечивали фонари. Над фонарями кружились какие-то мошки.
Всплыла в голове Валеркина фраза: «Зачем она тебе, если ты всё равно с неё ничего не можешь поиметь?» Действительно, а что у него есть? А есть у него не так уж мало: зелёная чаща её глаз, солнце в её медных волосах, ветреная улыбка, лукавый взгляд, ее дыханье, ее голос. А это целое богатство.
34
В пятницу без пятнадцати шесть Олег уже сидел под окнами её офиса и ждал, когда она выйдет. Полина появилась только через полчаса.
– Извини, что задержалась. Было много работы, – сказала она.
Он вышел из машины и галантно открыл перед ней дверцу, но Полина почему-то медлила.
– А я, пока тебя ждал, зверски проголодался. Пора ехать, а то опоздаем. Я столик заказал на шесть тридцать.
– А если я не поеду? – вдруг спросила Полина, прищурясь.
– Ну… я не настаиваю, – растерянно проговорил Олег.
– Ну и зря!
– Что зря? – не понял Лукин.
– Зря не настаиваешь.
– Ну хорошо, тогда я настаиваю! – сказал Олег.
– Ну хорошо, тогда я поеду!
Полина засмеялась и села в машину.
Ресторан назывался «В Метро» и находился он, конечно, под землёй. Они спустились на эскалаторе вниз, где стояли металлические автоматы советского времени для размена монет. Потом прошли через турникеты старого образца с отверстиями для пятачков, мимо будки дежурного, на которой красовалась табличка с надписью «Дежурный справок не даёт», и оказались на станции с колоннами и витражами, где стоял самый настоящий вагон метро. Они вошли в вагон и сели у окна за столик на мягкие кожаные диванчики. На стеклах окон были надписи «Места для пассажиров с детьми и инвалидов», над головой Полина увидела металлические поручни. В стену вагона был вмонтирован телевизор. На экране диктор Игорь Кириллов хорошо поставленным голосом читал новости то ли конца 70-х, то ли начала 80-х годов:
«Сельхозпроизводители Тюменской области завершают уборку зерновых. На сегодня в регионе обработано семьсот с половиной тысяч гектаров посевов. Аграрии собрали полтора миллиона тонн зерна, средняя урожайность с каждого гектара достигла двадцати двух центнеров. На сегодняшний день хлеборобы страны засыпали в закрома Родины шесть миллионов сто семьдесят пять тысяч тонн зерна».
Полина с интересом прислушивалась к речи диктора и думала: «Какие такие “закрома Родины”? Где они находятся? Кто их видел?» Она представила себе гигантский кузов размером со среднюю гидроэлектростанцию, в который подъезжающие с разных сторон самосвалы ссыпают зерно. Диктор продолжал:
«За девять месяцев текущего года рост валового сельскохозяйственного продукта по сравнению с тем же периодом прошлого года увеличился на четыре с половиной процента, из года в год в нашей стране растут объемы выращивания бахчевых культур, картофеля, овощей, фруктов, производства мяса, молока, яиц».
Полине представились огромные кучи овощей и фруктов, и арбузы и дыни, растущие прямо на глазах.
Из динамиков под потолком вагона негромко доносилось ностальгическое и до боли знакомое:
Мир непрост, совсем непрост,
Нельзя в нём скрыться от бурь и от гроз,
Нельзя в нём скрыться от зимних вьюг,
И от разлук, от горьких разлук…
Здесь, под землёй, время остановилось. Полине казалось, что она вдруг снова перенеслась в то далёкое прошлое, где не было Интернета, компьютеров и мобильных телефонов, в то беспечное для неё время, казавшееся таким простым и предсказуемым, где она ещё не знала ни потерь, ни разочарований, и ещё жива была бабушка, и мама была молодая и красивая, и отец ещё жил с ними, и казалось, что так будет всегда.
На мгновение ей почудилось, что она снова школьница и что всей её последующей жизни как будто и не существовало, что она едет куда-то в метро и только что случайно столкнулась в вагоне с Олегом Лукиным.
Полина посмотрела в окно. За стеклом на стене большими буквами было написано «Проспект Маркса»
[12]. «А вдруг этот поезд действительно может перенести нас в прошлое? – пронеслось у неё в голове. – А может быть, это в самом деле возможно: вот так просто войти в вагон метро и выйти из него на следующей станции году так в 1979?». Полина представила, что сейчас в вагон войдут люди, раздастся голос машиниста: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Дзержинская»
[13], двери закроются, и поезд тронется. Они проедут одну остановку, выйдут на станции «Дзержинская», около магазина «Детский Мир», и пойдут гулять по Москве. Пройдут по площади Свердлова
[14], и дальше – по проспекту Маркса
[15], мимо Александровского сада, мимо Манежа, повернут направо на улицу Фрунзе
[16] и выйдут на проспект Калинина
[17], где купят любимое Полинино фруктовое мороженое за семь копеек.
