— Скорее на борт! — крикнул он наконец.
Все трое, рискуя жизнью, сбежали по откосу вниз, за считанные минуты достигли пляжа и заняли свои места в шаланде. Якорь выбрали, суденышко вышло из бухты. Альг стал к рулю, Кау-джер и Карроли взялись за весла — ни клочка парусины поднять было невозможно, да и ветер отбросил бы «Вель-Кьеж» к северу.
Главное — выбраться за полосу рифов, с обеих сторон подходивших к подножию мыса; океанские волны разбивались о них с неописуемой яростью. Резкие крики птиц пронизывали напитанный водяной пылью воздух.
Водоворотов, бурливших вокруг рифов, шаланда избежала с трудом, хотя весла были в крепких руках. За рифами бушевало море. Волны обрушивались на суденышко с яростью и грохотом, словно уже натолкнулись на дно, хотя лот показывал глубину в несколько сотен футов. «Вель-Кьеж» сотрясало так, что, казалось, он разваливается; шаланду подбрасывало, кренило то на один, то на другой борт, так что порой весь форштевень — как говорят моряки — выталкивало из воды, а потом суденышко грузно плюхалось обратно.
Тяжеловесные волновые пакеты
[128]
захлестывали нос, обдавали каскадами брызг настил, прокатывались до кормы. Отяжелевшей под грузом воды шаланде грозила опасность затонуть. Альгу пришлось оставить руль и ковшом вычерпывать воду, иначе она могла заполнить всю не защищенную настилом часть суденышка. Отважный юноша умело справлялся с этой задачей, успевая время от времени выправлять руль. Он привык к трудному ремеслу лоцмана в проливах Магелланийского архипелага.
Между тем шаланда, насколько это было возможно, шла прямо к кораблю, уже были видны его ходовые огни. Впрочем, гонимое шквальным ветром судно с еще большей скоростью приближалось к шаланде. Всего через несколько минут Кау-джер и его спутники оказались у борта корабля.
Они заметили подбрасываемую подобно гигантскому бую черную массу, выделявшуюся на фоне темного моря и темного неба. Две кормовые мачты, удерживаемые бакштагами
[129]
, волочились за кормой, тогда как фок- и грот-мачта описывали дуги в четверть окружности, разрывая тучи водяной пыли. Эти увлекаемые кораблем мачты были очень опасны: вода могла поднять их, бросить на корпус и пробить обшивку.
— Куда смотрит капитан? — не удержался Карроли. — Почему он до сих пор не отделался от этого хвоста? Как он потащит его по проливам?!
Кау-джер ничего не ответил. Скорее всего, подумал он, офицеры и вся команда просто потеряли голову, а может быть, на борту уже и не было капитана.
Конечно, Карроли был прав — прежде всего надо обрубить снасти, которые удерживали упавшие в воду мачты. Но, по-видимому, экипаж охватила паника, и никому это не пришло в голову. И скорее всего, никто уже не командовал судном и никто им не управлял. Ни одного человека не видно на вантах
[130]
, никто не карабкался по выбленкам
[131]
на две оставшиеся мачты.
А между тем экипаж не мог дольше игнорировать близость земли, до которой осталось всего десять кабельтовых; скоро корабль разнесет вдребезги. Костер, зажженный на вершине мыса Горн, еще, отбрасывал языки пламени, вихрившиеся огромными космами под порывистым дыханием бури.
— Нет, что ли, никого на борту? — сказал индеец, как бы отвечая на мысли Кау-джера.
По всей видимости, корабль покинут пассажирами, офицерами, командой. Скорее всего, эти несчастные сели в шлюпки и попали в водовороты, которые делают подступы к мысу Горн опасными, а порой и непреодолимыми. В моменты короткого затишья друзья не слышали ни крика о помощи, ни отчаянного зова. Не превратился ли корабль в огромный плавучий гроб, несущий в своем чреве лишь мертвых и умирающих?
Наконец «Вель-Кьеж» вплотную подошел к кораблю. В тот же момент судно резко повернуло вправо, едва не потопив их, но Карроли поворотом руля помог шаланде проскочить вдоль корпуса корабля, где висели концы кабельтова
[132]
перлиня
[133]
. Индеец ловко схватил один из них и быстро привязал его к носу «Вель-Кьежа».
Потом Карроли, Альг и Кау-джер вскарабкались по этому тросу, перелезли через планширь
[134]
и оказались на палубе судна. Они ошиблись в своем предположении — корабль не был покинут. На нем находились обезумевшие пассажиры. Мужчины, женщины, дети хватались за переборки в коридорах; несчастных, охваченных ужасом, насчитывалось несколько сотен. При такой невыносимой качке было невозможно удержаться на ногах.
В темноте никто не заметил двух мужчин и юношу, которые поднялись на корабль и перелезли через фальшборт
[135]
около фок-мачты.
Карроли бросился на корму, надеясь найти рулевого на месте.
Но у штурвала никого не было. Лишенный парусов, корабль плыл по воле волн и ветра.
Неужели, нарушив свой долг, капитан и офицеры трусливо покинули судно?
Наконец Кау-джер увидел матроса, пробегавшего мимо него. Он схватил его за руку и спросил по-английски:
— Где капитан?
Матрос даже не обратил внимания, что к нему обращается посторонний, хотя лицо Кау-джера освещали отблески костра на мысе Горн, и только пожал плечами.
— Где капитан? — повторил Кау-джер.
— За бортом. Его и еще десяток матросов утащило с мачтами.
— А старший помощник? — допытывался Кау-джер.
— Старший помощник? — переспросил, немного помолчав, матрос. — На нижней палубе, лежит с перебитыми ногами.
— А лейтенант, боцманы… Где они?
Матрос о них явно ничего не знал.
— Кто же, наконец, командует кораблем? — вскричал Кау-джер.
— Вы! — сказал подошедший Карроли.
— Тогда — к штурвалу! — приказал Кау-джер. — И пошли к проливу!
Они бросились на корму. Кау-джер встал за штурвал и попытался направить судно к западу от мыса Горн.
