Мне стало не по себе. От волнения я замер, ноги у меня налились свинцом. В тот же момент женщина в желтом платье заметила меня и ахнула, а следом за ней ахнула вторая, в зеленом. Ну ясное дело, я стоял под солнцем, а значит, моя кожа испускала сияние по полной программе.
Я повернулся к Джемме и прошептал:
— Пошли отсюда.
Джемма указала на ближайший вход внутрь станции.
— Только я наши шлемы оставила в прокатной субмарине.
— В скутере, — автоматически поправил я и сунул ей свой мантаборд. — Я заберу шлемы, встретимся на набережной.
Я дал Джемме знак идти к лестнице. Мне очень хотелось, чтобы она поспешила. Но было уже слишком поздно.
ГЛАВА 4
Две женщины, стуча каблучками, мгновенно спустились по трапу. Они спешили так, словно я был вынырнувшим из воды китом-горбачом, который вот-вот снова погрузится в глубину. Держа в руке два шлема, я неохотно выбрался из кабины на нос скутера.
— Прошу прощения, — сказал я и указал на участок причального кольца, на котором теперь стояли женщины, — но дальше мне не прыгнуть.
— О…
Женщины совсем немного попятились, чтобы уступить мне место.
Я прыгнул и приземлился в паре футов от туристок. Они проворно подняли руки к своим солнечным очкам, и я услышал знакомое пощелкивание. Работая крошечными регуляторами, женщины повышали прозрачность стекол. А мои родители еще удивлялись, почему я терпеть не могу бывать в городах на суше.
— У тебя красивая кожа, — сказала женщина в зеленом.
Она выглядела взрослой — а значит, ей следовало знать, что глазеть на людей неприлично.
— Спасибо.
Я попытался пройти мимо туристок, но женщина в желтом платье загородила мне дорогу.
— Она настоящая? — осведомилась женщина и отбросила назад покрывавший ее голову тонкий платок. Ее светлые волосы были заплетены в замысловатые косички. — Не разрисованная?
— Настоящая, — буркнул я.
По крайней мере, их было всего двое, и они были женщинами. С женщинами я мог разобраться. Мужчины меня пугали. Как бы вежливо, как бы дружелюбно они себя ни вели, если мужчина принимался разглядывать меня, словно образец под микроскопом, я начинал кашлять так, будто бы у меня отказали легкие.
— Просто не верится, — шагнув ближе ко мне, проговорила женщина в желтом платье. — Мне кажется, что этот блеск можно стереть — стоит только рукой провести.
В ее голосе звучала насмешка, но сама она — в очках с толстенными стеклами, с лицом, густо смазанным цинковой мазью, выглядела пострашнее любого монстра из морской бездны.
— Можно попробовать? — с улыбкой спросила женщина.
— Попробовать?
Она стянула с руки длинную перчатку.
— Попробовать стереть этот блеск.
Она протянула бледную руку к моей щеке.
«Как лапа морского паука, — подумал я и натянуто улыбнулся.
— Если не боитесь вымазаться в рыбьем жире.
— В рыбьем жире? — Женщина отдернула руку. Все подводные поселенцы в нем купаются, — не моргнув глазом, объяснил я. — Чтобы кожа не пересохла от долгого пребывания в соленой воде.
Женщина прищурилась и смерила меня взглядом с ног до головы.
— Выдумываешь.
— Ладно, хватит ломаться, — сердито буркнула вторая женщина и протянула мне несколько купюр. — Стой смирно и дай ей тебя потрогать.
— Тай! — послышался девичий голос. Джемма стояла прямо над нами на набережной, наклонившись через парапет. — Хватит уже хвастаться своей кожей! — громко крикнула она, и, к моему ужасу, все мужчины и женщины в радиусе ста ярдов повернули головы к нам. — И не смей брать деньги у этой старой кошелки!
Возмущенно переговариваясь, туристки заспешили к своей яхте.
Я взбежал по лестнице на набережную. Джемма весело улыбнулась.
— Было прикольно! — воскликнула она.
Люди, выстроившиеся вдоль парапета, глазели на меня. Пережить это я мог, но не скажу, чтобы был от этого в восторге. Пригнув голову, я направился к башне, расположенной в самом центре верхней палубы.
— Ты что? — устремившись за мной, спросила Джемма. — Даже «спасибо» не скажешь?
Мне совсем не хотелось пробираться через толпу потных людей на рынке, поэтому я подождал Джемму, и мы пошли вдоль прохода между рядами лотков и лавочек. Но шли мы не слишком быстро, потому что Джемма то и дело останавливалась, восхищаясь горами разложенной на столах рыбы, или приседала на корточки около корыт, заполненных усатыми лобстерами и литоринами. После пятой остановки я понял, что она смотрит вовсе не на морепродукты. Она искала брата.
— Напрасно тратишь время, — сказал я ей. — Старатели тут покупки не делают. Это самый дорогой рыбный рынок в мире.
— Правда? — Джемма с любопытством огляделась по сторонам. — Почему?
— Вся эта рыба выловлена в открытом океане, а это значит, что она плавала вдали от городов, уцелевших после потопа. — Краешком глаза я заметил группу покупателей, указывавших на меня пальцами. — Может, все-таки уже спустимся вниз?
Мне показалось, что последние слова я произнес тихо, но Джемма повернулась ко мне неожиданно резко, будто я рухнул замертво. А потом и она заметила глазеющих на нас зевак.
— С тобой все время так бывает? — спросила Джемма.
— Только когда я наверху.
— А как попасть вниз?
Я указал на башню, которая на самом деле представляла собой шахту подъемника. Попасть туда можно было, только протолкавшись через толпу. Жара, любопытные взгляды, запах мертвой рыбы — все это меня уже измучило. Но вот с моими пальцами переплелись прохладные пальцы Джеммы, она смело врезалась в толпу и потащила меня за собой. То и дело выкрикивая «прошу прощения» и «извините», Джемма протискивалась между плотно стоявшими людьми, но чаще просто грубо расталкивала их. Я держался за ее руку, как за страховочный трос, и в итоге налетел на нее, когда она остановилась перед навесным мостиком — одним из многих, пересекавших пространство в середине верхней палубы. Словно спицы гигантского колеса, все узкие мостики вели к платформе, окружавшей башню.
— Ничего страшного, — успокоил я Джемму и ступил на мостик, изготовленный из титанового сплава.
Под нами, на один уровень ниже, были видны субмарины, пришвартованные у внутреннего причального кольца. Джемма пошла за мной, крепко держась за поручень. Я указал вверх, на белый широкий многоугольник обсерватории. Цилиндр едва заметно покачивался па ветру и негромко поскрипывал.
— Вон там — рейнджерский участок.
Джемма опасливо посматривала на воду.
— Не любишь высоту? — спросил я, повернувшись к ней.
