59
Вскоре в зал величаво вплыл дородный староста триполианских купцов Али аль-Хусейн, решительно прошагал мистер Кейнсон, бочком проскользнул афинский торговец Маридакис. Гостей усадили на почетные места, какое-то время поговорили с ними о здоровье, а потом от имени эмира Борну Фадельалла сообщил суть дела и просил быть беспристрастными свидетелями. Стража ввела месье Беагля.
За прошедшие сутки с ним произошли заметные перемены. Теперь он держался уверенно, даже несколько вызывающе, бойко отвечал на все вопросы и с откровенным презрением поглядывал на всех собравшихся в зале. Видя, как возбужденно горят его глаза и вздрагивают ноздри, Дмитрий невольно подумал о том, уж не добавили ли в пищу француза порошок из каких-нибудь «веселящих корешков»? А может быть, это и была его обычная манера поведения?
Так или иначе, но месье Беагль подробно рассказал о тайном плавание Эмиля Жантия к озеру Чад и сообщил много интересного о переговорах и договорах с султаном Гаурангом. Не менее откровенно высказался о целях собственной поездки. Признался, что, кроме сбора информации о запасах зерна и пристанях на реке, должен был определить количество войск Раббеха, осмотреть их укрепления и вооружение. В заключение добавил, что силы победоносной французской армии неисчерпаемы и эмиру Борну лучше прямо сейчас объявить о своей капитуляции.
— Мы не хотим войны, — ответил ему Раббех. — Я готов начать переговоры и направить послов в Париж и другие европейские столицы. Недавно ваша газета «Фигаро» писала, что на основании англо-французского договора большая часть Борну переходит под власть Великобритании. Так пусть Франция берет причитающуюся ей часть, а с Лондоном мы сами договоримся. Зачем тогда посылать в нашу землю войска?
— Ах, не надейтесь на помощь коварного Альбиона! Он никогда не выполняет своих обещаний. А очень скоро ему будет не до проблем Чада — на юге Африки зреет серьезный международный конфликт. Там расположены самые ценные английские колонии, на территории которых добываются золото и алмазы. Но там же живут и буры, свободолюбивые потомки европейских переселенцев. Они хранят чистоту белой расы и свято чтут учение нашего Господа. Их храбрые бойцы уже много раз громили отряды англичан, а недавно французские инженеры построили неприступные фортификационные сооружения в городах буров и снабдили их мощными артиллерийскими орудиями. Все страны мира ненавидят произвол и лицемерие англичан и готовы послать на помощь бурам своих волонтеров. Пока англичане будут сражаться с бурами, Франция получит свободу действий в Западной Африке. Я верю, что скоро наша Марианна
29 смоет водами Чада пятно нильского позора! — торжественно закончил месье Беагль.
К сожалению, его красноречие не произвело на слушателей должного впечатления. Переводчик просто не разобрался в торопливой речи француза и не понял упоминавшихся в ней странных имен и понятий, касающихся высокой европейской политики. Поэтому собравшиеся узнали, что пока хитрый английский эмир аль-Бивун будет где-то на юге покорять богатые золотом и алмазами христианские земли, французский офицер Маршан, которого англичане недавно прогнали с Нила, завоюет все страны вокруг озера Чад.
Но мистер Кейнсон все отлично понял. Он стремительно вскочил и погрозил кулаком в сторону француза. От возмущения его седые бакенбарды встали дыбом, сам он недобро смотрел исподлобья и действительно был очень похож на разъяренного быка.
— Проклятый лягушатник! — проревел он и добавил несколько выражений, которые еще не украсили страницы ни английской, ни французской классической литературы. Облегчив таким образом свою душу, опытный англичанин обошелся без услуг переводчика и обратился к эмиру и его приближенным на смеси арабского и хауса.
— Уважаемые, вы сами видите, каков нрав у племени фарансава. Но нам нет дела до того, что даже в присутствии почтенных и мудрых людей они шумят, как базарные торговки. С таким прискорбным поведением еще можно смириться, если оно не наносит прямого убытка. Но плохо то, что у этого племени завелся обычай убивать своих начальников. Совсем как у каких-нибудь язычников в горах Мандара. Всего сто лет назад фарансава, на глазах собравшейся на площади черни, отрубили голову своему султану и его любимой жене! Недавно вы сами слышали, как они недалеко от Кацины пристрелили собственного галадима и его помощников. Воевать фарансава любят, только у нас в Европе все их колотят. Мы на море, а немцы и русские на суше.
Мистер Кейнсон выдержал паузу и сокрушенно вздохнул:
— Но мы проявим выдержку и не будем по одному человеку судить о всем их племени. Среди фарансава есть много достойных и добрых людей, искусных мастеров и честных торговцев. Забудем лживые слова этого безумца. Разящий меч правды сияет вечно, а клевета гибнет в его лучах! Чтобы не каркали завистники, Британия сильна! С нашей королевой дружит турецкий султан и шах Ирана, а владыки Египта, Индии и других стран, где живут правоверные мусульмане, подписали договора о дружбе и помощи с могучей Британией! И еще не забывайте, что Британия не одинока — императоры Германии и России, под властью которых находятся тысячи народов и миллионы подданных, являются родственниками нашей королевы и всегда готовы прийти ей на помощь!
По резкому тону и угрожающим жестам англичанина месье Беагль понял смысл сказанного и немедленно разразился потоком проклятий в адрес лицемерных англичан и чернокожих ослов, которые продались им за пучок сена. Мистер Кейнсон не стал молчать и вспомнил о некоторых проделках марсельских торговцев, но в ответ услышал о грязной и гнусной коммерции своей компании.
Эти базарные темы оказались близки и понятны переводчику и он буквально припал к уху Раббеха, а тот с откровенным удовольствием наблюдал за происходящим. Несомненно, вспомнил о письмах эфиопского негуса, в которых упоминалось о соперничестве и распрях официальных представителей и торговцев из европейских стран при его дворе. Решил и сам испытать столь редкое наслаждение и устроить подобную потеху перед собственными приближенными. Пусть знают, что выяснение отношений между грозными северными иноземцами мало чем отличается от недавнего спора за колодец между старейшиной одного из родов кочевников-туарегов и вождем племени муби.
Но когда француз громогласно высказал свое мнение о захватившем власть в Борну «кровожадном работорговце» и «грязной своре» его соратников, улыбка исчезла с губ эмира. Подскочившие стражники тут же уволокли пленника, а Раббех сокрушенно развел руками:
— Ну что мне делать с таким безумцем?
Староста триполианских купцов, к которому и был обращен этот вопрос, тяжело вздохнул и прочитал молитву.
— Конечно, жара помрачила разум этого язычника, но ведет он себя недостойно, — наконец произнес Али аль-Хусейн. — К сожалению, мы знаем, как поступают его земляки в долинах Сенегала и Нигера. Сегодня просто опасно посылать караваны в эти края. Но хаким хозяин в своем доме и только он имеет право решать судьбу его обитателей.
