Но некоторые удальцы не хотели верить слухам о каких-то волшебниках. Молва о богатствах, скрытых во вьюках и седельных сумках путников, кружила им головы. В этих полупустынных краях ценились только сила и верность родному клану, а чужая собственность считалась законной добычей. Плату за проход по караванной тропе следовало получать не только жителям отдельных селений, по законам общины, она должна доставаться и дальней голодной родне.
Поэтому пару раз в ночное время на лагерь отряда были совершены нападения. Но часовые бдительно несли службу и вовремя подняли тревогу. Ночных гостей встречали беглым огнем и, судя по следам крови на земле, некоторые пули достигли цели. А однажды, возле одного колодца, сами устроили засаду. Накануне Айчак рыскал по округе, рассматривал следы, а потом несказанно радовался, раздобыв с десяток резвых коней местной породы. После этого налеты прекратились и ночные тревоги вызывали только бродившие у лагеря львы, а обитатели придорожных селений удвоили свое радушие.
Тем не менее дозорная и караульная служба не ослабевала и учения продолжались ежедневно. Неустанно заботились о лошадях, их кормах и отдыхе. О подковах и ковке местные всадники имели смутные понятия, и поэтому приходилось устраивать специальные смотры и зачищать копыта по мере их стирания на каменистых равнинах.
Местность заметно повышалась, скалистые холмы поднимались один за другим, все холоднее становились ночи. Наконец выехали на плато, поросшее редкой травой и низкими раскидистыми акациями. В небольшой лощине увидели кучку жалких хижин, заборы из колючек вокруг крохотных огородов и полей проса. У колодца сгрудилось стадо черноголовых овец.
— Это Эль-Моале! — радостно объявил Хасан. — Мы вышли на перевал! Отсюда все реки текут только на запад, к озеру Чад!
Это сообщение вызвало всеобщее ликование. Теперь казалось, что сухой ветер уже не так яростно сечет лицо, а дорога стала ровнее. Начался спуск в долину, и через некоторое время все увидели первый баобаб. Наглядное свидетельство того, что странствия по сухим и холодным горным плато закончилось. Все чаще стали попадаться селения, окруженные полями благодатного сорго и сладкой кукурузы, рощами бананов, манго и других плодовых деревьев. Придорожные базары были наполнены всевозможными товарами, и их продавцы не ломили цену. В первом же пограничном городке стало понятно, что отряд вступил на территорию государства, в котором соблюдается собственный закон и порядок.
У ворот всадников встретили стражники. Каждый с тремя цветными нашивками на груди, наглядным свидетельством принадлежности к исполнительной власти. Прежде всего строго спросили — кто такие и откуда? Пожелали узнать, почему некоторые всадники носят на груди перекрещенные ремни? Не подобие ли это мерзкого символа креста, которому поклоняются неверные?
В ответ Айчак молча взглянул на положение солнца, величаво достал свои массивные часы и щелкнул крышкой. Потом гаркнул так, что копавшиеся на помойке грифы испуганно захлопали крыльями и поскакали прочь.
— Время второй молитвы!
Весь отряд разом спешился, некоторые всадники даже расстелили молитвенные коврики. Хасан громко и четко произнес положенные слова молитвы, остальные хором ее подхватили.
Суровые лица стражников смягчились. Они также восславили Аллаха.
Не ожидая дальнейших расспросов, Хасан торжественно возвестил:
— Мы посланники великого негуса Эфиопии, везем его слово к славному эмиру Борну Раббеху ибн Файдулла! Согласно обычаю, послы не платят никаких сборов и пошлин. Наша охрана оружия не сдает.
Старший из стражников согласно кивнул:
— Послы священны, а братья по вере всегда желанные гости. Мы сообщим о вашем прибытии. Добро пожаловать в наш город!
— Уважаемый посол, а не ты ли Альхажди Хасан Инува из Кано? — поинтересовался один из стражников.
— Это я и есть! Как поживает ваш мясник Ахмед? Еду от самого Нила, мечтаю вновь отведать его несравненного суя
11.
Городок, все его население составляли представители местных племен, выглядел почти как какое-нибудь селение в Египте. Это сходство также подчеркивалось и тем, что все его жители носили разнообразные одежды, а обнаженными были лишь маленькие дети. Приятно было ехать вдоль довольно широких и прямых улиц, застроенных двухэтажными домами и складами, стены которых были сложены из кирпичей, оштукатурены и побелены. Высокие заборы и глиняные стены закрывали дворы от взглядов прохожих, а на просторной базарной площади выстроились в ряд лавки и палатки торговцев. Отряд разместили на окраине, рядом с обширным загоном, где уже расположился на отдых караван верблюдов.
Его начальник, немолодой худощавый мужчина, радушно пригласил Хасана и Дмитрия в свой полосатый шатер, угостил кофе. Рядом с ним устроился и казначей каравана, улыбчивый и быстроглазый. После приветствий и пожеланий здоровья пошла неспешная беседа, в которой каждая сторона выставляла на обмен свои новости и старалась не продешевить.
Оказалось, что хозяин шатра, опытный торговец, побывавший в Сенегале, Алжире и Каире, сейчас направляется с грузом соли в Хартум. Его интересуют обстановка в нильской долине, действия новых английских властей. При известии о запрещении торговли рабами он остался подчеркнуто равнодушным, ни один мускул не дрогнул на его лице. Зато казначей одарил всех ослепительной улыбкой и заверил, что караван везет соль. Отличную сахарскую каменную соль с черными прожилками, ту, что в народе называют «сладкой». По четыре плиты на каждого верблюда. Еще имеются образцы пятидесяти видов соли на любой вкус. И других товаров в караване нет.
— О, вы везете ценный груз, — важно произнес Хасан. — Счастлив тот человек, кто ест соли досыта. Сейчас война закончилась и торговля начинает налаживаться. Теперь караваны повезут не оружие, а мирные товары.
— Что скажет, уважаемый посол, о французах, которые пришли на Нил? Правда ли, что они вернулись в свою страну?
Хасан подробно ответил на вопрос и в свою очередь поинтересовался, что происходит на берегах Чада и к западу от него. Услышал, что французы решили возместить свои неудачи на востоке Африки и теперь посылают войска вдоль берегов Нигера.
— Воистину, жадность турок не имеет пределов, — с печальным вздохом закончил свой рассказ начальник каравана. И вдруг картинно ударил себя в грудь, покаянно затряс головой. — Да простит мою грубость уважаемый гость! Я всего лишь необразованный караванщик! Рассказывал вам об этих неверных фарансава и случайно оговорился, назвал их турками. Не принимайте это на свой счет!
Дмитрий, который за все время беседы не проронил ни слова, слегка наклонил голову, задумчиво погладил свою разросшуюся бороду. Тихо произнес:
— Бабу коме
12.
Увидел, как изумленно округлились глаза собеседников.
