Шанс счел это хорошим признаком, который хоть как-то развеял опасения из-за признания Жаклин в кафе. Дженис ждала, когда он продолжит.
– Ей нужны две вещи, – сказал Шанс.
– Всего две?
– Ей нужно в какой-то форме продолжить терапию, и ей нужен друг.
– Похоже, один друг у нее уже есть.
– Эй, ну хватит. Я думал, мы на одной стороне.
– Если ты о том, что мы оба считаем парня, за которым она замужем, чудовищем, а еще считаем, что у нее должен быть шанс проработать бардак в собственной голове и разобраться с ним, то да, мы на одной стороне. Но мне думается, тут есть нечто еще. Разреши, я перефразирую. Я боюсь, что тут может быть нечто еще. Почему бы тебе не развеять мои страхи?
Он рассказал ей о своих попытках стать своим в оклендской прокуратуре и о теории нужных знакомств. Она молчала дольше, чем ему бы хотелось.
– Ты меня разыгрываешь? – спросил она наконец. – Я имею в виду, если все, что она говорит, правда… то он узнает, что ты где-то там ошиваешься.
– Это огромный департамент. Я буду иметь дело непосредственно с прокуратурой. Блэкстоун не может знать о каждой мелочи, которая там происходит. К тому же он детектив убойного отдела. А от меня требуются характеристики и оценки по поводу завещательной дееспособности. Дела там самые разнообразные. Среди них может и не оказаться связанных с убийствами.
– Так ты уже начал!
– Пока я лишь сделал один телефонный звонок да отправил пару писем по электронной почте, пара часов на все про все. Они там не то чтобы тонут в экспертизах.
Он рассказал о первом деле, для которого требовалось его освидетельствование, о деле Бернарда Джолли.
– Бедный мальчик, – сказала она.
Он решил, что она имеет в виду не его, а Бернарда.
– Ну, – наконец протянула Дженис, – как знаешь. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала. Меня сильнее беспокоит то, насколько ты во все это впутался. Мне кажется, все это нелучший вариант для вас обоих.
Она была из тех, кто говорит без обиняков, и ему это в ней нравилось, но все же он был настроен задиристо.
– Конечно, – сказал он. – Впутался – дурное слово. Подразумевает, что кому-то надерут задницу.
– Я имею в виду другое, и тебе это ясно.
– Дженис, все очень просто: либо мы что-то предпринимаем, либо нет.
Повисла пауза. Она смотрела на улицу.
– Итак… ты собираешься найти ей друга. В первую очередь.
– Жаклин – репетитор, преподает математику детям в возрасте Никки. Я думаю, что мог бы приглашать ее к себе. Ты бы тоже приходила, и вы продолжали бы терапию.
– Она рассказала тебе, как нашла свою дочь?
Шанса удивил это вопрос.
– Она сказала только, что они снова стали видеться.
– Ее нашел муж. То есть, прости, коп.
Шанс ничего не ответил.
– Это было закрытое дело. Отдавая ребенка на удочерение, она подписала согласие никогда не пытаться вступить с ним в контакт.
– Ей было семнадцать лет.
– Да, и тогда закрытые дела такого типа случались чаще, чем сейчас. И еще… ты знаешь, как она познакомилась со своим копом? Ее преследовал один мужик, видимо, из тех, с кем она встречалась раньше. Она вызвала полицию. Догадываешься, кто приехал?
– Она не первая женщина, сменившая одного абьюзера на другого.
– Может, тут речь скорее о спасителе. Когда один мужчина спасает ее от другого. Может, она добивается именно этого, сознательно или подсознательно.
– Может, тут-то и появляется Джекки Блэк.
– Если угодно. Ты когда-нибудь встречал ее, эту Джекки Блэк?
– Насколько мне известно, нет.
– Это звучит неубедительно, но я тоже с нею не встречалась, а многие скажут, что ты не можешь диагностировать подлинное раздвоение личности, не вступив при этом в контакт с по меньшей мере одним альтер эго.
– Так ты сомневаешься в ее истории?
– Я пока не знаю. Она непростая. И история у нее нетипичная… старовата она для развития диссоциативного расстройства личности, если, конечно, это действительно оно. И, конечно, если ты на самом деле намерен влезть в это дело, то вполне возможно, есть и другие… личности, о существовании которых она даже не знает, более ранние стратегии поведения, возникшие в результате насилия, которые пока еще не вылезли на свет божий.
– Ну, есть в ней еще сколько-то личностей или нет, не могу представить, чтобы какая-то из них мечтала получать колотушки и дальше.
– Думаю, это зависит от того, насколько она больна.
Шанс ничего не сказал.
Дженис немного смягчилась:
– Я на ее стороне, Элдон. Ты же знаешь. Она мне нравится. Я думаю, она яркая женщина, которая может однажды стать цельной. Или не стать. У нее тяжелое прошлое, и она выработала, я бы сказала, опасную стратегию преодоления трудностей. Но я чувствовала, что мы с ней добивались успехов. Разозлилась, когда она очутилась в больнице, и ты об этом знаешь, я ведь тебе позвонила, чтобы спустить пар. И конечно, я думала, что неплохо бы тебе на нее взглянуть, убедиться, что в этом зверинце, который почему-то называется больницей, ничего не упустили. Но я никогда бы не попросила тебя впутаться в то, что ты сейчас затеваешь. – Она немного поколебалась, потом продолжила: – Ну вот, я снова употребила это твое бранное слово. Но все-таки считаю, что оно тут уместно. Я не попросила бы о таком никого на свете, а уж тебя в особенности. В самом начале, отправляя ее к психотерапевту, ты не ошибся. Ты правильно сделал, что выбрал врача-женщину.
Шанс молчал, наблюдая, как солнце выползает из-за многоэтажки на востоке: в воздухе еще висело немало пепла, чтобы свет был ближе к красному краю спектра, к тем апокалиптическим оттенкам, к которым он не только привык, но даже наслаждался ими.
– Я встречался с ее мужем. Я говорил тебе об этом?
– Нет, не говорил. Ну и какой он?
– Жуткий – вот какой. Нелегко будет оставить ее на его милость.
– Да, – сказала она, – представляю себе. И кое-что еще представляю. Представляю, на что она делает ставку.
– Она не будет общаться со мной. Только с тобой.
– В твоей квартире.
– Суть не в том, чтобы найти ей ученицу и не устраивать уроки в моей квартире. Суть в том, чтобы придумать прикрытие для ваших встреч. Может, предложить ей? Может, у нее у самой кто-то есть на примете?
– Не знаю, Элдон. Правда не знаю. Я должна подумать об этом.
– Мы снова пришли к тому, что должны выбрать одно из двух, – сказал ей Шанс. – Мы принимаем чрезвычайные меры в чрезвычайной ситуации. Мы либо вмешиваемся, либо бездействуем и надеемся на лучшее. Думаю, мы оба знаем, чем это окончится.
