– Господи Иисусе, – сказал Шанс. Он ощутил, как в нем опять поднимается волна паники.
– Ты входящие письма проверил?
Они посмотрели вместе и не нашли никаких угрожающих признаков.
– Ты ноутбук всегда с собой таскаешь? В тот вечер в Беркли он был у тебя в машине?
– Там машины не было. Я пешком пришел.
– Тогда, скажу я, тебя хакнули. Я не эксперт, но это можно сделать, если хакер неплох.
– Я бы сказал, он был неплох.
– Блэкстоун?
– А кто еще?
– Например, кто-то с работы. Кто-то, кого ты в суде уделал. Псих-пациент.
– Это он, Ди. Он старается меня уничтожить. И еще одно. – Он рассказал Ди о Джолли. Прежде чем улететь в Лос-Анджелес, он закончил освидетельствование Бернарда для прокуратуры.
– Боже, док. С тобой вечно не одно, так другое. Ты сам до этого додумался?
Шанс признал, что да.
– Ну… если ты прав насчет Блэкстоуна… отчего бы его ни перемкнуло, он не старается уничтожить тебя, а старается дать тебе понять, что может это сделать. Это не одно и то же. – Здоровяк, казалось, разгорячился от всего этого безобразия, его щеки и освещенный флуоресцентными лампами солидный купол лысого черепа порозовели. – Если все это по правде… если он организовал нападение на твою дочь… а теперь еще и это? Это кое о чем говорит. Тут как в драке. Каждый раз, когда ты наносишь удар, ты доступен для контрудара. Он играет так жестко? Может, он и достает тебя, но и сам при этом подставляется, и он не дурак. Вероятно, не думает, что ты способен чем-то ответить. Он знает, что делает. Вопрос – почему он это делает?
– Потому что может.
Ди покачал головой:
– Такой плохой парень, как говорит эта леди, твоя подружка… мог бы просто тебя прибить, и делу конец. Но вместо этого пытается тебя запугать. Это о чем-то говорит. Думаю, ты его немного пугаешь… а может, и не немножко, но тебе нужно кое-что выяснить. Ты должен узнать о нем еще больше. Ты должен найти его замерзшее озеро.
– Кажется, я уже нашел.
В переулок заехал мусоровоз, его механические руки повозились с контейнерами, разбираясь с городскими отбросами, а потом он уехал.
– Тогда ночью… ты говорил, этот мужик был возле твоего дома.
– Я говорил, что так думаю.
– Будем считать, что это он. «Краун Вик» – тачка, которую легко вскрыть. Ковырнешь заднюю фару отверткой – и, считай, уже в багажнике. При помощи ручной дрели попадаешь на заднее сиденье. Придется тебе немного за ним последить – нескольких дней хватит. Его не должно быть трудно найти. Ты знаешь, где он работает. Может, у него есть любимый бар. Хорошо будет перехватить его на обратном пути с работы, потому что тогда при нем, возможно, будет ноутбук, а тебе того и надо. Берешь флешку, загружаешь его файлы. Он никогда не узнает, что ты там побывал, а у тебя, может, что-то на него появится. Ты хотел ему подгадить… можно бить ушлепка его же оружием, подложить часовую мину. Детскую порнушку. Или вот еще: как насчет всякого радикально-исламского говна? Зашибись же будет, такой подарочек на мыло? Неплохо же. Просто хорошо, на самом деле. Вероятно, против него сразу начнут расследование. – Ди уже не сиделось на месте. Не дай бог, предложит прогуляться.
– Не собираюсь я ему гадить, – сказал Шанс. – Это не игрушки. Идея в том, чтобы добыть на него компромат и настучать… анонимно. Я не хочу затевать ничего совсем уж безумного.
На миг он испугался, что здоровяк обидится, но Ди просто стал над ним смеяться.
– Хорошо, – сказал он, – но тут вот какое дело. Есть целая куча людей, которые думают, что мир – это такое упорядоченное место и, если что-то идет не так, можно обратиться в полицию, нанять адвоката… Они считают, что все это – игра. Они даже считают, что есть правила. Пойди-ка в полицию с тем, что у тебя сейчас, и увидишь, чего такие правила стоят. Они на руку только тем, кто их создает. Мы с тобой что-то значим для этих козлов, только когда им нужно пушечное мясо или голоса во время выборов. Не сказал бы, что между первым и вторым такая уж большая разница. Мир есть мир. Военная служба заставляет увидеть его по-новому… если уж говорить о безумии. Конечно, есть люди, с которыми никакая херня никогда не случается, и они живут себе всю жизнь в таком радостном мыльном пузыре, который называется цивилизацией. Но я думаю, что на самом деле, если посмотреть на картину в целом, их относительно мало. Не в обиду будет сказано, но это люди вроде тебя, может врачи, адвокаты, в таком духе. Я бы отнес туда еще и индейских вождей, но, полагаю, эти парни знают суровую правду жизни практически от Сотворения мира.
Шанс вдруг задумался о своих пациентах, о том, как все было у них: свет, который они не увидели, сирена, которую не услышали, глухой переулок, неожиданно накатившая волна, мутировавшая клетка, – и все, изувечены до неузнаваемости в мгновение ока, а на небе ни облачка, ни знака. Он никогда не бывал на поле боя, но кое-что знал о бренности бытия и допускал, что в словах здоровяка есть смысл.
– Так что же? – спросил Ди. Он рассеянно хрустел костяшками пальцев одной руки, сжимая их другой. – Мы готовы обсуждать цифры?
Бедная Алиса
Цифры выглядели следующим образом. Пять кусков за компьютер Блэкстоуна, десять за избиение, хоть бы из принципа. И двадцать – за ликвидацию.
– Так мы говорим о пяти тысячах? – спросил Шанс.
Он подумал, что будет лучше всего не услышать остальные варианты.
– Строго говоря, это то, что ты пытался сделать, обращаясь в прокуратуру. Если хочешь знать мое мнение, это как воду в решете носить, но, допустим, ты все-таки обратишься к властям, у тебя должно быть что-то конкретное. А у тебя нету, и будет твое слово против его, а тебе такой расклад не нужен.
Верно, подумал Шанс, не нужен.
– Я хотел бы все обдумать на свежую голову, решить все завтра утром, – сказал он.
– Да хоть через десять дней. Но тут вот какое дело… Этот мужик показал тебе, на что способен. Думаю, он все еще надеется, что ты устранишься. Вероятно, он не станет ничего делать, пока не увидит, как ты поступишь. А ты, скорее всего, сделаешь одно из двух: либо сдашься, поднимешь лапки и постараешься, чтобы он это заметил, либо будешь мужиком и не поддашься на провокацию.
– Так, по-твоему, у меня есть немного времени?
– У меня тут кое-что есть для тебя. – Ди отошел к книжному стеллажу, который сделал из деревянных балок размером фут на шесть футов, и вернулся с тремя книгами.
Ничего странного, что одной из них оказался томик Фридриха Ницше.
– Я читал «Заратустру», – сказал Шанс.
Ди кивнул и отложил книгу в сторону.
– Никто не рождается воином, и никто не рождается рабом. Мы становимся теми, кто мы есть.
