– Так вы кто? – Норма, казалось, зациклилась на этом вопросе. Она задавала его Шансу на разные лады, порой предваряя откровенно неискренними и снисходительными извинениями за то, что его предыдущий ответ уже позабыт. Ни один ответ ее не устроил. И его тоже. Друг одного друга, деловой партнер, неравнодушный знакомый – он перебрал все эти варианты в разнообразных комбинациях, пока не исчерпал большинство математически возможных сочетаний. – Но вы же не один из его лечащих врачей? – более или менее неизбежно звучало в ответ.
Казалось бы, сам простой факт того, что он одновременно являлся и другом и врачом, мог бы стать решающим фактором. По его опыту, большинство людей во время кризиса, когда жизнь и здоровье любимого человека висит на волоске, двумя руками ухватились бы за подобное сочетание личного и профессионального. Но Норма Прингл не ухватилась.
Что касается самого Ди, то он пребывал в состоянии глубокого, возможно вызванного медикаментами, сна. На протяжении всего визита Шанса он без единого движения лежал на кровати под капельницей, подключенный к нескольким приборам и датчикам, большую часть его лица скрывала черная резиновая маска для нагнетания в легкие кислорода – средство борьбы с отмеченным в медкарте обструктивным апноэ. Малюсенькие лампочки на датчиках периодически подмигивали, сопровождаясь слабым механическим жужжанием, и это был единственный звук, раздававшийся в палате, потому что Норма Прингл стала безучастна и немногословна, а ее мрачный компаньон и того безучастнее и немногословнее; собственно говоря, он вообще ничего не сказал.
Независимо от того, было беспамятство Ди подлинным или фальшивым, Шанс все равно не смог подойти к нему достаточно близко, чтобы это понять. Непреклонная и внушительная миссис Прингл этого не допустила. Шанс не значился в списке утвержденных врачей. Ее муж был вне досягаемости, а сама она намеревалась четко следовать его распоряжениям. Это было так же очевидно и так же хреново, как и все остальное. Конечно, со временем все могло измениться, но определенно не без боя и не скоро, и у Шанса оставалось весьма немного вариантов отступления. Перед тем как покинуть здание, он задержался у поста Гули, но лишь на время необходимое, чтобы забрать копию истории болезни Большого Ди. К его величайшему разочарованию, чтобы не сказать удивлению, она оказалась лишь немногим тоньше адресной книги большого города.
Он приступил к ней, сидя в машине на подземной стоянке больницы, по временам опуская страницы на руль автомобиля, чтобы дать отдых рукам. Если бы ему пришлось высказать свое мнение относительно полученного документа, то потребовался бы немалый срок, но Шанс полагал, что со временем мог бы с этим справиться. Сейчас же он решил довольствоваться, так скажем, основными тезисами, выраженными в привычной ему форме, форме его собственных отчетов:
Дариус Прингл, белый мужчина тридцати двух лет, левша. Младший из двух детей, брат старше него на три года. Отец – доктор наук, физик-теоретик. Мать, ныне покойная, была скрипачкой, гастролировала и записывалась как в Европе, так и в Соединенных Штатах. Когда Дариусу было восемь лет, он сам, его мать и старший брат переходили улицу в центре Сан-Франциско, их сбил грузовик, который вел пьяный водитель. Мать и брат погибли на месте. Дариус двенадцать дней провел в коме и получил осложненный перелом правой бедренной кости. Компьютерная томограмма показала субдуральную гематому в правой части лобной доли головного мозга. В общей сложности пациент провел четыре недели в больнице общего профиля в Сан-Франциско. После выписки его отправили жить к бабке по отцовской линии, Рут Моррис, бывшей преподавательнице английского, которая в то время состояла в третьем браке с Джеймсом Моррисом, внештатным священником в церкви Младенца Иисуса. Причиной этому послужило разрушительное воздействие, которое оказала потеря жены и старшего сына на Санфорда Прингла, отца Дариуса; тот уехал из страны, не имея определенных планов на возвращение, и был не в состоянии (или не желал) видеть оставшегося в живых сына.
По информации миссис Моррис, на момент выписки из больницы состояние Дариуса было таково, что им с мужем пришлось «как будто растить младенца». В частности, пациент не мог самостоятельно питаться. Его нога была в гипсе. Из-за нарушения равновесия он был вынужден носить защитный шлем. После нескольких месяцев в гипсе начал ходить на костылях и очень медленно, по большей части, восстановил память и речевую функцию. Примерно в это время Джеймс Моррис забрал к себе в Окленд двух сыновей от предыдущего брака. Вскоре после этого старший из них, Пол, начал издеваться над Дариусом и подвергал его сексуальному насилию. Насилие продолжалось в течение примерно пяти лет, после чего из-за границы вернулся Санфорд Прингл в сопровождении второй жены, Нормы, двадцатью годами моложе него. После этого Дариус вернулся в отцовский дом, хотя во время отъездов Санфорда и Нормы продолжал проводить много времени у бабушки. По заявлению Дариуса, в это время насилие продолжалось. Он утверждает также, что бабушка обо всем знала, но запрещала ему рассказывать об этом, угрожая выпороть, а потом связать и запереть в шкаф.
Дариус сообщает, что отец был добр к нему в тех редких случаях, когда они были вместе, но при этом был чрезвычайно занят карьерой и новой семьей (Норма к тому времени родила мальчика). Когда Дариус единственный раз попытался рассказать отцу о происходящем, тот «просто посмотрел сквозь него, как будто не услышал ни слова». После этого отец продолжал оставлять Дариуса у бабушки, уезжая из города, часто – в обществе Нормы и их общего сына.
К пятнадцати годам у Дариуса стали проявляться периоды аффективных расстройств с кратковременным психотическим поведением. Он также заинтересовался книгами о военном деле и боевых искусствах, в частности книгой под названием «Раскрой свои скрытые способности». Несколько раз, оставаясь у бабушки, проявлял агрессию и вел себя настолько угрожающе, что Рут дважды была вынуждена вызвать полицию. Кульминацией стало избиение Джеймса Морриса, после которого тот провел ночь в больнице из-за сотрясения мозга. Ему также оказали услуги по лечению сломанного носа, четырех сломанных ребер и сломанного пальца на правой руке. Дариус взяла под стражу полиция Окленда, позднее его перевели в психиатрическую больницу штата в Напа, где он провел три месяца, после чего был передан на попечение отца. Предполагалось, что он пройдет курс по управлению гневом и психиатрическое лечение.
Однако эти планы остались не реализованы, потому что через несколько дней Дариус сбежал из дома. В то время ему было шестнадцать лет. Следующие три года Дариус жил на улицах, вначале в Окленде, где обнаружил, что может зарабатывать деньги работая на одного из распространителей крэка в качестве уличного бойца, а позднее в Пало-Альто, где свел знакомство с отставными военнослужащими. Многие из них были ветеранами войн в Ираке и Афганистане, некоторые тоже были бездомными, другие имели то или иное отношение к госпиталю для ветеранов в Пало-Альто. Некоторые страдали наркотической зависимостью, и Дариус добывал для них наркотики благодаря своим связям с оклендскими дилерами.
Именно в это время Дариус тоже начал употреблять различные психоактивные вещества, что, по словам пациента, стало для него проблемой. В конце концов он обратился за помощью в больницу для ветеранов в Сан-Франциско, куда, используя поддельное воинское удостоверение, был госпитализирован по скорой. Прежде чем обман был раскрыт, прошел курс лечения от хронической полинаркомании и кратковременных психотических состояний, после чего был передан полиции, которая связалась с его семьей.
