— Мы получили большую пробоину, сэр, где-то ниже ватерлинии.
[139] Через нее сильно бьет вода, но мы не можем найти ее, несмотря на все старания. Я хотел бы, чтобы вы сами поговорили с матросами, иначе ничего не будет сделано.
Эмиас тотчас вышел вперед.
— В чем дело, славные молодцы? Почему вы все сидите, как обезьяны на собственных хвостах?
— Уф, — огрызнулся один, — не кажется ли вам, капитан, что мы сегодня уже достаточно поработали? Не захотите же вы, чтобы мы снова пошли в Ла-Гвайру, сэр? Достаточно и так народу погибло.
— Лучше сидеть здесь и спокойно пойти ко дну. Домой мы все равно не доберемся — это ясно.
— Зачем мы пришли сюда на свою погибель?
— Ну, ну, славные ребята! — весело ответил им Эмиас. — Стыдно, стыдно! Полчаса тому назад вы были львами, не сделались же вы сразу баранами? Только вчера вечером вы ворчали, почему я не хочу вернуться и сразиться с этими тремя кораблями под самыми батареями Ла-Гвайры, а теперь вы считаете, что сделали слишком много, хорошенько разбив их на море? То, что произошло, — лишь обычная превратность войны и могло случиться всюду. Кто ничем не рискует — ничего не выигрывает; и птица не свивает гнезда без случайных ошибок. Тому, кто хочет быть всегда в безопасности, лучше сидеть дома за печкой, хотя даже там на него может обвалиться потолок.
— Все это очень хорошо для вас, капитан, — заявил какой-то сердитый юнга, смутно представляя себе, что Эмиасу должно быть лучше, чем им, потому что он богат.
Кровь Эмиаса вскипела.
— Не воображаешь ли ты, молодчик, что мне нечего терять? Мне, который рискует в этом путешествии всем своим достоянием, который в случае ошибки обречен на нищету и презрение! И если я опрометчиво рискнул вашими жизнями ради своей личной ссоры, разве я не наказан? Разве я не потерял…
Его голос дрогнул и прервался, но он быстро овладел собой.
— Но я не могу стоять тут и болтать. Плотник, топор! И помоги мне обрубить эти болтающиеся обломки. Уходите с дороги вы, раскудахтавшиеся куры! Ко мне, все старые друзья, на помощь! Команда «Пеликана» постоит за своего капитана! Даром мы, что ли, плавали вокруг света?
Последний призыв попал в цель: полдюжины бывших пеликанцев поднялись и принялись вместе с ним устанавливать временные мачты.
— Идемте! — крикнул Карри недовольным. — Хоть мы и неопытные сухопутные крысы, мы ни в чем не уступим этим старым морским волкам.
Он горячо взялся за работу, и вскоре за ним последовал один, потом другой, — порядок был восстановлен, и работа наладилась.
— А куда мы пойдем, когда поставим мачты? — спросил чей-то дерзкий голос.
— Куда ты не посмеешь пойти один, поэтому лучше иди с нами, — огрызнулся Иео.
— Я скажу вам, ребята, куда мы пойдем, — сказал Эмиас, отрываясь от своей работы. — Нравится ли вам или нет, но у меня нет тайн от команды. Мы выйдем на берег, найдем себе там пристанище, положим наш корабль на бок и займемся его починкой.
Началось движение и ропот.
— На берег? Прямо в пасть испанцам?
— А через неделю в лапы инквизиции?
— Уже лучше оставаться здесь и позволить себя утопить.
— В последнем вы правы, — крикнул Карри. — Самая подходящая смерть для слепых щенят! Слушайте, вы! Я меньше всего знаю, где мы, и я вряд ли могу отличить нос корабля от кормы, а капитан может быть прав и может ошибаться. Все это меня не касается, я знаю одно: я — солдат. Куда пойдет капитан, туда и я пойду, и если кто-нибудь вздумает мне помешать, ему придется прежде отнять у меня меч.
Эмиас пожал руку Карри, а затем сказал:
— Вот что я вам заявляю: я никуда не пойду и ничего не сделаю без совета Сальвейшина Иео и Роберта Дрью; если кто-нибудь из команды знает больше, чем эти двое, пусть встанет, и мы охотно выслушаем его. Так, пеликанцы? — Среди пеликанцев раздалось одобрительное ворчание; тогда Эмиас возобновил атаку: — У нас пять пробоин в ватерлинии и одна где-то внизу. Сможем мы выдержать шторм в таком состоянии или не сможем?
Молчание.
— Можем мы добраться до дому с продырявленным дном?
Молчание.
— Тогда что же нам остается делать кроме того, как пристать к берегу и попытать счастья? Говорите! Это повадка трусов — не делать ничего, потому что неприятно сделать то, что нужно. Хотите вы быть детьми, которые предпочитают лучше умереть, чем принять гадкое лекарство, что ли?
По-прежнему — молчание.
— Тогда идем! Ветер переменился и дует к северо-западу. Вперед по ветру!
Сумрачно матросы принялись за работу. Судно было повернуто носом к земле. Но лишь только оно двинулось, течь стала увеличиваться так быстро, что все остальное время пришлось непрерывно работать у помп.
Тем временем течение отнесло их к самой бухте Хугерот. Взглянув на землю, путешественники увидели на юго-западе ряд возвышенностей, заканчивающихся Каракасскими горами. А прямо перед ними, к югу, берег внезапно обрывался низкой линией манговой зардели, переходящей дальше в первобытный лес. Пока корабль приближался к берегу, все глаза напряженно старались найти какой-нибудь проход в сплошной стене манговых деревьев; но довольно долго никакого прохода не было видно. Беспрестанно бросали лот, и каждое новое измерение показывало, что вода убывает.
— Нам будет очень тесно работать среди этих деревьев, Иео, — сказал Эмиас. — Я сомневаюсь, удастся ли нам что-нибудь сделать, если мы не найдем устья какой-нибудь реки.
Они продолжали двигаться дальше, держа курс на юго-восток. Наконец появилось долгожданное отверстие среди манговых деревьев; старшие матросы радостно приветствовали его, хотя большинство пожимало плечами, как люди, с открытыми глазами идущие навстречу гибели.
Дрью и Карри были посланы с лодкой исследовать устье. После часа беспокойного ожидания они вернулись с добрыми вестями о двенадцати ярдах глубины у берега, о непроходимых лесах на две мили кверху, о реке в шестьдесят шагов ширины и о полном отсутствии людей вокруг. Берега реки покрыты мягкой тинистой грязью и пригодны для кренгования.
[140]
— Безопасное место, — тихо сказал Эмиасу Иео, — безопасное от испанцев. Хорошо будет, если оно также безопасно в отношении лихорадки и морской горячки.
— Нищие не могут выбирать! — ответил Эмиас. И они двинулись в глубь страны.
Они волокли корабль приблизительно полмили вверх до того места, откуда его нельзя было увидеть с моря, а затем закрепили его у стволов манговых деревьев. Эмиас приказал спустить лодку и сам отправился вверх по реке на разведку. Он греб около трех миль, пока река внезапно не сузилась и почти не исчезла под переплетающимися ветвями множества деревьев. Казалось, человек издревле не вступал в этот заколдованный край.
