Эмиас Лэй».
Нужно признаться, что, послушавшись, таким образом, матери, Эмиас мстил за себя, становясь с каждым днем все более раздражительным и неприятным.
Но его настроение значительно улучшилось, когда через несколько месяцев Дрэйк вернулся с триумфом, уничтожив сотню судов в одном Кадиксе, захватив три больших галлеона с неисчислимыми богатствами и потопив все малые парусники по побережью.
Незачем говорить, что после этого приход Армады был отложен еще на год.
Эти новости сами по себе, разумеется, мало успокоили Эмиаса, и он просто ворчливо заявил, что победа Дрэйка испортила игру всем остальным; но его обрадовала весть, сообщенная Дрэйком, что от капитана одного из галлеонов он слышал о доне Гузмане. Последний в большой милости в Испании и командует солдатами на одном из самых больших кораблей.
Чудовищная радость овладела Эмиасом. Когда придет Армада, а прийти она должна, он наконец встретится со своим врагом. Теперь он может терпеливо ждать, если… И он содрогнулся от ужаса перед самим собой, поймав себя на том, что опасается, как бы дон Гузман не умер до этой встречи.
Однажды утром, как раз перед Рождеством, перед старым низким окном Бэруффа появилась величественная фигура сэра Ричарда. Эмиас выбежал ему навстречу и привел его в дом, спрашивая, какие новости.
— Эмиас, Рэли давно не писал вам?
— Давно. И я удивляюсь, почему.
— Ладно. Вы не удивлялись бы, если бы знали, сколько он работает. Удивляться нужно тому, откуда он все знает, потому что, насколько я помню, он никогда даже не видел моря.
— Во всяком случае, никогда не видел морского боя, исключая Смервика и схватки с испанцами в 1579 году, когда он направился с Вирджинию с сэром Гомфри, но тогда он был просто хвастунишкой.
— Так что вы считаете его своим учеником, а? Но он многому научился в Нидерландах и в Ирландии. Теперь он хорошо знаком, если не с силой наших кораблей, то со слабостью сухопутных войск. Поверите ли, этот человек обвел вокруг пальца весь совет и заставил их пожертвовать береговыми укреплениями ради морских.
— И он совершенно прав. А что касается умения обвести вокруг пальца, этот человек за полчаса переубедит самого Сатану.
— Я бы хотела, чтобы он поехал в Испанию и испробовал там власть своего языка, — сказала миссис Лэй.
— Но мы, правда, будем иметь честь?..
— Да, мальчик. Многие требовали допустить высадку испанцев на берег и говорили, что и я не отрицаю, что лондонские подмастерья не ударят лицом в грязь перед голубой испанской кровью. Но Рэли возразил, что мы не можем подражать Нидерландам и другим странам, так как у нас нет ни одного замка или города, который мог бы выдержать десятидневную осаду, и что (как он хорошо выразился) нашим крепостным валом могут быть только человеческие тела. Поэтому до тех пор, пока враг может высадиться, где ему вздумается, нам остается надеяться только на предохранительные меры, но не на лекарства, а это дело не армии, а флота.
— Тогда за его здоровье, за здоровье верного друга всех храбрых моряков и моего, в частности! Но где он теперь?
— Завтра будет здесь, надеюсь.
— А что будем делать мы? — спросил Эмиас.
— В том-то и загвоздка. Я бы предпочел остаться и сражаться с Армадой.
— И я тоже. И я это сделаю.
— Но у него другие планы на наш счет.
— Мы можем обойтись и без его помощи.
— Эх, Эмиас. Надолго ли? Случалось ли, чтобы он просил вас сделать какую-либо вещь, а вы бы отказались?
— Конечно, не часто, но я должен драться с испанцами.
— Ладно, и я должен, мальчик. Все же я дал ему нечто вроде обещания.
— Не от моего имени, надеюсь?
— Нет, он сам его вытянет, когда приедет. Вы будете ужинать с ним и обо всем поговорите.
— Вернее, дам себя уговорить. Но куда же, черт побери, он собирается нас послать?
— В Вирджинию. Колонисты нуждаются в помощи. И, право, мы вернемся задолго до того, как Армада сдвинется с места.
Рэли пришел, увидел и победил. Миссис Лэй согласилась отпустить Эмиаса с такой мирной и полезной целью. И следующие шесть месяцев Эмиас и Гренвайль провели в беспрерывной работе, а в байдфордской бухте стояли семь почти готовых кораблей, адмиралом которых был назначен Эмиас Лэй.
Но этому флоту не было суждено увидеть берега Нового Света.
В 1588 году, в один из долгих июньских вечеров миссис Лэй сидела у открытого окна, занимаясь рукоделием. Эйаканора сидела против нее на подоконнике и старалась внимательно читать «Историю девяти героев»
[176], исподтишка посматривая в сад, где Эмиас расхаживал взад и вперед.
Наконец Эмиас поднял голову и увидел обеих.
— Вам, кажется, очень весело там? — сказал он.
— Иди сюда и повеселись с нами.
Он вошел и сел, а Эйаканора пристально уставилась в книгу.
— Ну, как идет чтение? — спросил Эмиас и продолжал, не дожидаясь ответа. — Я уверен, мы будем совершенно готовы на этой неделе. Разве вам не хотелось бы поехать с нами и еще раз увидеть индийцев, живущих в лесах?
— Поехать с вами? — пылко переспросила девушка.
— Ну вот! Я так и знал! Она не пробудет на берегу и двадцати четырех часов, как бросится в лес с луком в руках, как беглая нимфа, и мы больше никогда не увидим ее.
— Это неправда, гадкий человек! — И она горько расплакалась, спрятав лицо в складках платья миссис Лэй.
— Эмиас, Эмиас, зачем ты дразнишь бедную сиротку?
— Я только пошутил, — уверял Эмиас, как провинившийся школьник. — Не плачь же, не плачь, дитя, вот посмотри, — и он начал выворачивать свои карманы, — посмотри, что я купил для тебя сегодня в городе. — Он вытащил нарядный платок на голову, пленивший его матросское воображение. — Посмотри на него: голубой, красный, зеленый — настоящий попугай. — И он поднял платок.
Эйаканора со злобой посмотрела на него, выхватила из его рук платок и изорвала в клочья.
— Я ненавижу его и вас ненавижу! — Она спрыгнула с подоконника и выбежала из комнаты.
— О, мальчик, мальчик! — сказала миссис Лэй. — Ты хочешь убить это бедное дитя? Не стоит думать о таком старом сердце, как мое, которое и так уже почти разбито, но молодое сердце — одно из самых ценных сокровищ в мире, Эмиас, и оно долго страдает перед тем, как разбиться.
— Я разбиваю ваше сердце, мама?
— Не беспокойся о моем сердце, дорогой мальчик, но все же как можешь ты его разбить вернее, чем муча ту, кого я люблю, потому что она любит тебя?
