– А вы на основании таких незначительных признаков, как крики его жены, думаете, что он бежал?
– Ей-богу, подобное несчастье случается с людьми и лучше его! – ответил трактирщик, с видом глубокого раздумья складывая руки на толстом животе. – Но таким, как мы, содержателям гостиниц многое известно о мыслях и делах людей. Ведь больше всего человек раскрывает свою душу у нас. Мы знаем своих соседей. Если бы Хоумспан так же ловко управлялся со своей женушкой, как кладет стежок куда положено, возможно, этого бы и не произошло. Но… не выпьете ли вы чего-нибудь, сударь?
– Капельку, что у вас есть лучшего.
Подавая своему клиенту стаканчик с ликером, трактирщик добавил:
– Если бы мой сосед мог своим утюгом так разгладить женский характер, как он разглаживает одежду, а сделав дело, закусить этим же утюгом, как гусем, что у меня за стойкой… Может быть, вам заблагорассудится пообедать у нас?
– Я не говорю «нет», – ответил незнакомец, платя за напиток, который он едва пригубил. – Это главным образом будет зависеть от тех сведений, какие мне удастся собрать здесь о судах, стоящих в порту.
– В таком случае, сударь, хотя я в этом не имею никакого интереса, я бы посоветовал вам избрать своим местопребыванием это помещение, пока вы остаетесь в нашем городе. Мой дом – место встречи многих моряков, и больше, чем хозяин «Ржавого якоря», вам не скажет об интересующем вас деле ни один человек.
– Вы советуете мне обратиться с просьбой о месте к капитану этого корабля, который стоит в бухте? Вы думаете, что он действительно скоро снимется с якоря, как вы мне говорили?
– С первым попутным ветром. Я знаю всю историю этого корабля – с того времени, как взяли первую доску для его киля и начали собирать его, до того момента, когда он бросил якорь там, где он стоит сейчас. Богатая наследница с Юга, красавица дочь генерала Грейсона, должна отправиться на борт «Каролины» со своей воспитательницей-гувернанткой, кажется, миссис Уиллис. Они ожидают сигнала к отъезду в доме госпожи де Лэси, вдовы контр-адмирала, сестры генерала и, следовательно, тетки молодой особы. Говорят, что их состояния будут нераздельны, и в таком случае тот, кто женится на мисс Грейсон, будет не только счастливым человеком, но, что еще важнее, очень богатым.
Незнакомец, остававшийся равнодушным в течение всего продолжавшегося разговора, начал проявлять интерес, вызванный, возможно, упоминанием о девице-невесте. Когда трактирщик умолк, незнакомец вдруг поинтересовался:
– Так вы говорите, что здание вон там, недалеко от нас, на склоне этого холма, и есть дом миссис де Лэси?
– Разве так я сказал: «вон там»? Я имел в виду – в полумиле от нас. Для особы с ее положением этот дом подходит. Это не то что тесные домишки вокруг. Его легко узнать по прекрасным занавесям и тенистым деревьям, которые там растут. Ручаюсь, что во всей Европе не найдется таких замечательных, развесистых деревьев – живой изгороди, как перед домом госпожи де Лэси.
– Вполне возможно, – пробормотал незнакомец, не поддержав бурного восторга и снова погружаясь в задумчивость.
Вместо того чтобы продолжать разговор на эту тему, он бросил пару общих фраз и, повторив, что скорее всего еще сюда вернется, удалился по направлению к дому миссис де Лэси. Хозяину трактира задуматься бы, из-за чего так резко прервался разговор, но, посмотрев, куда направился незнакомец, он, вместо того чтобы погрузиться в размышления, перевел внимание на Дезире, которая пулей вылетела из своего дома и теперь с жаром, в самых резких чертах и ярких красках расписывала характер своего мужа.
Читатель, без сомнения, уже догадался, что незнакомец, разговаривавший с трактирщиком, не совсем ему (читателю) незнаком. В самом деле, это был Уайлдер. Продолжая выполнять задуманное и осуществляя свои тайные планы, он прекратил разговор и, поднявшись на холм, на склоне которого раскинулся город, направился к предместью.
Нетрудно было узнать этот дом среди дюжины ему подобных по развесистым, тенистым деревьям, о которых говорил трактирщик: несколько мощных вязов, действительно, как живая изгородь, росли у двери. Но все-таки Уайлдер хотел убедиться, что никакой ошибки нет, и проверить все, расспросив кого можно. Затем, вновь погрузившись в свои мысли, пошел дальше.
Когда Уайлдер приблизился к дому, его вывел из задумчивости звук приближавшихся голосов. Один из этих голосов неизвестно почему и непонятно для него самого заставил затрепетать все его существо, вызвал сильное волнение. Воспользовавшись особенностями местности, он, никем не замеченный, вспрыгнул на маленький бугорок и, спрятавшись за углом невысокой стены, очутился очень близко от разговаривающих.
Эта стена окружала сад и двор дома, принадлежавшего действительно миссис де Лэси. Летний павильон, несколько недель тому назад утопавший в зелени и цветах, возвышался недалеко от дороги. Благодаря расположению на возвышенности из него открывался вид на город, порт и острова Массачусетса на западе, на острова Плантация и Провидения на востоке и на безграничную поверхность океана на юге. Хотя павильон почти терялся в густой листве, в эту пору уже можно было разглядеть его внутренность сквозь толстые столбы, поддерживающие его купол. Уайлдер узнал тех же самых людей, разговор которых он невольно подслушал накануне, находясь с Корсаром, будто в клетке, наверху старой башни. Хотя вдова адмирала и миссис Уиллис были на переднем плане, ближе всех к нему, и переговаривались с кем-то на улице, зоркий глаз моряка скоро отыскал более свежее и привлекательное лицо Гертруды. Его осмотр был прерван ответом, сделанным человеком, не замеченным им, с которым разговаривали дамы.
Уайлдер повернулся на звуки голоса и увидел бодрого еще старика, сидевшего на камне у дороги, очевидно, уставшего после долгой ходьбы. Он отвечал на вопросы, задаваемые ему из павильона. Хотя голова его была покрыта седыми волосами и рука, опиравшаяся на палку, порой дрожала, его костюм, тон, манеры – все изобличало в нем старого моряка.
– Господи! Сударыня, – говорил он голосом, немного дрожащим, но еще сохранившим решительность, характеризующую людей его профессии, – мы, старые морские волки, никогда не заглядываем в календарь, чтобы узнать, с какой стороны подует ветер. Нам достаточно, чтобы был дан приказ сняться с якоря и чтобы капитан закончил прощаться со своей супругой.
– Ах! Точно то же самое говорил мой бедный дорогой адмирал! – воскликнула миссис де Лэси, которая, очевидно, находила огромное удовольствие в беседе с этим стариком. – Итак, мой дорогой друг, вы думаете, что, если судно снаряжено и готово поднять паруса, лишь только ветер…
– Вот другой моряк, который появился очень кстати, чтобы высказать свое мнение, – поспешно прервала ее Гертруда, будто хотела помешать тетке резко закончить спор с миссис Уиллис. – Может быть, он не откажется быть судьей в этом деле.
– Вы правы, – сказала гувернантка, – что вы думаете о нынешней погоде, сударь? Как, по-вашему, она благоприятна для выхода в море?
Молодой человек в этот момент с удовольствием смотрел на порозовевшую от смущения Гертруду, которая вышла вперед, чтобы обратить на него внимание всех присутствующих, а теперь робко отступила в центр беседки. Он отвел взгляд от девушки, что сделал весьма неохотно, и так долго вглядывался в лицо задавшей вопрос женщины, что та еще раз переспросила, думая, что моряк ее не понял.
