– Но какой красивый корабль! – восхитилась Гертруда.
– Очень, – подтвердил Уайлдер.
– Там на рее все время сидит один человек, как заколдованный, – миссис Уиллис не отрывала глаз от судна. – Будто единственный в спящем городе, вокруг – никого.
– Может, и товарищи его спят, – предположила Гертруда.
– Скажите, мистер Уайлдер, вы должны знать как моряк, это естественно, чтобы команда корабля спала, когда так близко от него другой корабль и когда они вот-вот могут столкнуться?
– Конечно, нет.
– Я так и думала. А если бы столкнулись с ними, та команда тоже осталась бы равнодушной?
– Думаю, нет.
– В этом видимом спокойствии есть нечто, что может внушить самые неприятные подозрения относительно характера этого судна. Кто-нибудь с него сходил на берег? Выходил в город во время своего пребывания здесь?
– Да, сударыня.
– Я слышала, что летом видели вдоль берегов фальшивые флаги и многие суда были ограблены, а пассажиры подвергнуты насилию. Думают даже, что знаменитый Корсар устал от подвигов, которые он совершал на испанской части континента, и что недавно видели в Карибском море корабль, который принадлежит этому отчаянному пирату.
Уайлдер ничего не ответил. Его глаза, открыто смотревшие в глаза миссис Уиллис, опустились, и он, казалось, ждал, что она еще может добавить к сказанному. После минутного раздумья гувернантка добавила:
– Собственно, ремесло работорговца достаточно презренно само по себе, а так как, к несчастью, назначение этого судна, по всей вероятности, именно таково, то бесполезно приписывать ему намерения еще более преступные. Но я хотела бы знать мотивы ваших уверений, мистер Уайлдер.
– Я не могу их объяснить лучше. И если мои объяснения вас не убедили, значит, я полностью потерпел неудачу в своих, по крайней мере, искренних намерениях.
– И все же опасность уменьшилась с вашим присутствием?
– Она меньше, но все еще существует.
До сих пор Гертруда едва слушала разговор, но в этот момент она повернулась к Уайлдеру с легким нетерпением и, краснея, спросила его с улыбкой, которая могла бы вызвать на откровенность и более сурового человека:
– Вам запрещено сказать больше?
Молодой капитан помедлил, видимо, подбирая для ответа подходящие слова. Яркая краска залила его смуглые щеки, и в глазах блеснул луч глубокой радости.
– Я убежден, – произнес он, – что, доверяя вашей скромности, я не рискую ничем.
– Не сомневайтесь в этом, – заверила его миссис Уиллис. – Что бы ни случилось, мы никогда не предадим вас.
– Предать меня? За себя я абсолютно не боюсь. Если вы подозреваете меня в чем-то подобном, вы проявляете ко мне величайшую несправедливость.
– Мы не подозреваем вас ни в чем недостойном вас, – поспешно вскричала Гертруда, – но… мы очень беспокоимся за самих себя.
– В таком случае я вас избавлю от тревоги хотя бы ценой…
Его прервал один из помощников, обратившийся ко второму, и его слова заставили сосредоточить внимание на другом корабле.
– Команда невольничьего корабля сделала открытие, что их судно построено не для того, чтобы стоять под стеклянным колпаком на показ детям и женщинам, – прокричал первый так громко, чтобы его услышали на баке, где каждый занимался своим делом.
– Да, да, – ответил другой. – Увидев, что мы двигаемся, они подумали и о себе, мол, пора и им в путь. У них вахта на борту как солнце в Гренландии: шесть месяцев на мостике, шесть – под ним.
Шутка матросам понравилась, все засмеялись, правда, с оглядкой на присутствие командира.
Глаза Уайлдера были прикованы к другому кораблю. Человек, сидевший на мачте, исчез, и его заменил другой матрос. Одного взгляда хватило Уайлдеру, чтобы узнать в нем Фида, который, похоже, вполне пришел в себя после опьянения. Лицо нашего авантюриста, за минуту до этого радостное, довольное, внушавшее доверие, омрачилось и приняло сосредоточенное выражение. Миссис Уиллис, не упускавшая из виду ни одного изменения на этом лице, быстро возобновила прерванный разговор.
– Вы сказали, что избавите нас от тревоги, хотя бы ценой…
– Жизни, сударыня, но не чести.
– Гертруда, теперь мы можем уйти в нашу каюту, – произнесла миссис Уиллис недовольным и холодным тоном, в котором слышалось разочарование, вызванное раздражением из-за того, что над ней будто бы посмеялись. Гертруда смотрела в сторону, но во взгляде ее не было суровости.
Проходя мимо Уайлдера, хранившего молчание, дамы холодно поклонились ему, и он остался один. Несколько минут он стоял погруженный в свои размышления. Из задумчивости его вывел шум весел. Он поднял голову и недовольно взглянул за борт.
Маленькая лодочка, какими обычно пользуются рыбаки в Америке, покачивалась менее чем в десяти футах от судна. В ней сидел спиной к Уайлдеру только один человек.
– Вы хотите выудить руль-рыбу, приятель, что так близко подплываете к моей корме? – крикнул ему Уайлдер. – Говорят, в бухте масса великолепных окуней и других чешуйчатых джентльменов, которых ловить намного выгоднее.
– Всегда платят, когда берут пойманную рыбу, – произнес сидевший в лодке, оборачиваясь, и Уайлдер увидел перед собой хитрые глаза и усмехающуюся физиономию Боба Бланта, как назвал себя его коварный сообщник.
– Как ты осмелился показаться мне после того гнусного поступка, который ты…
– Тсс, благородный капитан, тсс! – Боб поднял палец к губам, напоминая, что разговор их не должен быть услышан. – Вы забыли одну половину условий, я пренебрег другой. Нет нужды говорить такому опытному мореплавателю, что две половины составляют целое. Нет ничего удивительного в том, что эта сделка протекла сквозь пальцы.
– Как, ты еще добавляешь ложь к вероломству? Какой частью моих условий я пренебрег?
– Какой частью? – повторил мнимый рыбак. – Какой частью, капитан? Ни более, ни менее как второй гинеей.
– Она полагалась как вознаграждение за оказанную услугу, а не должна была даваться вперед, как первая.
– А! Вот вы и помогли мне подыскать нужные слова. Я решил, что впереди ничего не будет, и оставил дело сделанным наполовину.
– Наполовину сделанным, несчастный! Ты никогда не начинал того, что клялся мне довести до конца.
– Ну, теперь, сударь, вы находитесь на ложной дороге, как если бы вы правили на восток, отправляясь на полюс. Я добросовестно выполнил половину обещанного, и вы сами признаете, что оплачена лишь половина.
– Тебе трудно доказать, что ты сделал даже половину.
– Посмотрим в судовой журнал. Я нанялся подняться на холм до дома доброй вдовы адмирала и там внести в высказанное мной мнение некоторые изменения, которые нет необходимости повторять.
