А потом он сидел в расположении котляревской сотни и вел беседу с земляками.
– Устал? – спросил его Певнев.
– И устал, и промок. Как выехал из штаба пошел дождь, и так всю дорогу за мной шел.
Выпили по рюмке, и он продолжил:
– Грязь везде. Вторые сутки бурку не снимаю.
– Надо же и в трудных делах побывать, не всегда же в тепле и сытости, – наверное, в шутку сказал котляревец, с интересом поглядывая на новые офицерские погоны Казея.
– Да уж, нам в дивизии расслабляться не дают, не знаю, как у вас?
– У нас тоже обстановка тяжелая. Не жалеют нашего брата, – отвечал уже серьезно Певнев.
– Да, немец огрызается серьезно, как бы не перешел в наступление, – заметил Казей.
– А у нас тут недалеко кабардинцы воюют, – вдруг вспомнил Певнев.
– Точно?
– Точно! В соседней дивизии. Их полк, оказывается, вместе с нами прибыл сюда.
– А я и не знал, – с удивлением ответил Никита.
– Кабардинцы – народ лихой. Настоящие джигиты. Отчаяные, черти, – как и мы, казаки.
На всем скаку одним выстрелом подкову с лошадиного копыта могут сбить, – восторженно рассказывал станичник Казею. – Нас они тоже уважают.
– Я их знаю, – просто ответил Казей.
– Ну, тогда давай еще выпьем, для сугрева, – предложил Певнев и продолжил рассказывать:
– На днях тут жаркие были бои. Ждем мы со станичниками, когда немцы в наступление пойдут. Перед этим они два раза в атаку ходили, но мы сдюжили и отогнали их. И тут слышим: «Алла! Алла!» – кричат кабардинцы и бегут, без всякого понятия и воинского порядка. Одно у них хорошо: ни раненных, ни убитых своих они на поле боя не оставляют. Мало что басурманы, а не видел я, чтобы хоть одного бросили. Однако – глупы. Если передних расстреляют, они все равно лезут. Под пулями так и валятся, как колосья под серпом, а лезут.
– Так вы эту атаку отбили? – переспросил Никита у Певнева.
– Да, да! Слушай. Наутро, стало быть, они снова с силами собрались и поперли. Никогда не забуду, – он облизнул сухие губы и подергал ус, – живого места на поле боя не было, повсюду немцы, куда ни глянь – трупы.
Пока они разговаривали, одежда Никиты немного просохла, и надо было прощаться.
Расстались они за бугром, дружески пожав друг другу руки.
– Дай нам Бог здоровья, и мы встретимся. Вспомним еще не раз наш Терек, станицы, – горячо сказал Казей.
– Ладно, Петрович, мы ведь с тобой друзья навсегда, как полагается у нас, кавказцев, – кунаки?
– Конечно, да!
– Какой же ты, однако, молодец, Петрович. Рассуждения твои, твое жизнелюбие просто возродили меня. Я очень рад, дорогой друг.
– Спасибо тебе, твоим казакам! – сказал напоследок Никита, и они разъехались.
Штаб дивизии Никита с сопровождающим нашел только через несколько часов, и не в деревне, как они предполагали, а посреди лесной поляны, на низких пнях и сваленных стволах деревьев. Штаб туда отошел, оказывается, уже под огнем противника.
Громадные потери и утомление русских войск, которым приходилось, кроме боев с искусным противником, преодолевать непривычные для них свойства горного Карпатского театра боевых действий в зимнее время, при туманах и морозах на вершинах и распутице в долинах, задерживали наступление. К этим невзгодам нужно добавить все более возраставший недостаток артиллерийских припасов. При войсках оставалось на орудие не свыше 200 выстрелов, и улучшения в снабжении можно было ожидать не раннее поздней осени 1915 года. С таким ничтожным количеством боеприпасов бесполезно было вести операцию для выхода в Венгерскую равнину. По признанию Брусилова, он стал ввиду такого положения добиваться дальнейших успехов, наблюдая лишь за тем, чтобы держаться на занятых местах с возможно меньшими потерями.
Однако теперь Ставка уже сама торопила Иванова с продолжением «незаконченной операции», чтобы скорее выйти в Венгрию, так как положение русских войск 3-й и 8-й армий, глубоко втянувшихся в Карпаты, становилось рискованным. 6 апреля Иванов отдал директиву армиям, в которой указывалось: «Идея нашей операции в настоящее время состоит в том, чтобы, удерживаясь на наших флангах, выйти остальными войсками на линию Зборо – Варанно – Чап – Хальми и этим заставить противника очистить Заднестровье, ибо с выходом к Хусту прерывается лучшее железнодорожное сообщение Заднестровья с внутренними областями Австро-Венгрии».
Через несколько дней, когда русское наступление в Карпатах наткнулось на упорное сопротивление и германцы даже стали сами теснить 22 корпус армии Брусилова на направлении Мункач – Стрый, Иванов приказал 3-й и 8-й армии перейти к обороне.
К середине апреля стало очевидным, что Карпатская операция захлебнулась и что задача вторжения в Венгрию должна быть признана неосуществившейся. Операция, по оценке военных, оказалась мертворожденной. Она ослабила весь русский фронт и не привела к какому-либо оперативному успеху Самый генезис операции был уродлив. Он возник в штабе фронта, был навязан верховному командованию, которое не находило нужным обеспечить всеми средствами выполнения задуманную Ивановым операцию. В процессе ее развития не раз менялось направление главного удара, уже после начала маневра производилась перегруппировка сил, австро-германцам представлялась возможность легко парировать удар.
Глава V
1
С самого начала войны обе коалиции развернули интенсивную дипломатическую борьбу за привлечение на свою сторону новых союзников.
Особое внимание уделялось странам имевшим важное стратегическое значение – Турции, Италии и балканским государствам (Болгарии, Румынии, Греции).
Особенно важно обеим коалициям было привлечь на свою сторону Турцию, за влияние на которую великие державы боролись еще задолго до 1-й мировой войны.
В борьбе за Турцию победу одержала германская дипломатия. 21 июля (3 августа) Турция объявила о своем нейтралитете, готовясь выступить на стороне Германии, чтобы осуществить свои давнишние захватнические планы на Кавказе. Турецкие вооруженные силы насчитывали в то время свыше 500 тысяч человек в составе 14 корпусов, сведенных в шесть армий.
1-я, 2-я, 5-я – в районе Константинополя.
3-я – в Турецкой Армении.
4-я – в Сирии и Палестине.
6-я – в Ираке.
Небольшие силы прикрывали побережье Красного моря.
Номинально верховным главнокомандующим считался Мухамед V, фактически же им был военный министр Энвер-паша. Начальником штаба турецкой армии был германский генерал Бронзарт фон Шелендорф.
Русская Кавказская армия насчитывала тогда свыше 170 тысяч человек при 350 орудиях.
В целом в начале войны наши силы были почти равны, но турки имели сильный резерв, которого у русских не было.
