Вскоре они выпутались из леска и соединились со своим полком.
А на следующий день они опять были в деле. Рано утром, когда еще было совсем темно, в окно халупы, где спал Казей, постучали: седлать по тревоге.
Первым движением он натянул сапоги, вторым пристегнул шашку и надел папаху. Выйдя на двор, прислушался. Ни ружейной перестрелки, ни непременного спутника ночных тревог, стука пулемета, – ничего не было слышно. Озабоченный вахмистр, пробегая, крикнул, что из ближайшего местечка только что выбили немцев, и они поспешно отступают по шоссе и казакам приказано их преследовать.
Известие вызвало радость у седлавших своих коней, а казаков и как-то даже согрело.
Но, увы, преследование вышло не совсем таким, как они думали. Едва они вышли на шоссе, их остановили и заставили ждать час – еще не собрались полки, действовавшие совместно с ними. Затем продвинулись верст на пять и снова остановились. Начала действовать наша артиллерия. Казаки сердились, что она загораживает дорогу. И только позже они узнали, что начальник дивизии придумал хитроумный план – вместо обычного преследования и захвата нескольких отсталых повозок врезаться клином в линию отходящего неприятеля и тем вынуждать его к более поспешному отступлению. Пленные потом говорили, что мы наделали немцам много вреда и заставили их откатиться верст на тридцать дальше, чем предполагалось, потому что в отступающей армии легко сбить с толку не только солдат, но даже и высокое начальство.
Но тогда казаки этого не знали и продвигались медленно, негодуя на самих себя за эту медлительность.
От передовых разъездов к ним приводили пленных. Были они хмурые, видимо, потрясенные своим отступлением. Однако честь отдавали отчетливо не только офицерам, но и унтер-офицерам и, отвечая, вытягивались в струну.
Уже первые дни наступления принесли русским войскам крупные успехи. Прорыв был произведен одновременно на всех участках фронта каждой армии. А австрийские войска начали отходить, оставляя большое количество военного имущества, орудий и боеприпасов. Наибольшего успеха достигла 8-я армия, наступавшая на луцком направлении. Уже к исходу 7-го июня войска армии овладели Луцком, продвинувшись в глубину обороны противника на 25–30 км на фронте 70–80 км. Была разгромлена противостоявшая ей 4-я австрийская армия в составе 12-и пехотных и 4-х кавалерийских дивизий. В 11-й армии наибольший успех в первые дни выпал на долю 17-го армейского корпуса. Войска корпуса прорвали три линии окопов, захватив свыше трех тысяч пленных, большое количество пулеметов и винтовок.
Удачна была атака войск левофлангового, 2-го армейского корпуса 7-й армии. К вечеру 7 июня была прорвана укрепленная позиция противника на фронте в 7 км. Австрийцы оказались вынуждены отойти на реку Стрыну, потеряв только пленными свыше 9 тысяч солдат и офицеров, много орудий, пулеметов.
В 9-й армии уже в первый день наступления 4 июня к 15 часам войска 41-го и 11-го армейских корпусов сбили австро-венгерские части с передовых укрепленных позиций на фронте 6,5 км. В этот день 9-я армия захватила пленных 11,5 тысяч солдат и офицеров, большое количество орудий, пулеметов и других трофеев, но и сама понесла большие потери.
Огромны были потери австро-венгерских войск. За первые три дня наступления русские армии только пленными взяли свыше 100 тысяч человек. Было захвачено большое количество военной техники.
Прорыв австрийских укрепленных позиций открывал перед русскими войсками широкую возможность наступления в глубину обороны противника. Наступал решительный перелом в войне. Германскому командованию было ясно, что без существенной поддержки немецкими войсками Австро-Венгрии она будет выведена из строя и русским войскам откроется путь в Силезию, занятие которой русскими приведет к быстрому истощению центральных держав.
Военные руководители блока центральных государств в своих воспоминаниях отмечали серьезность создавшегося положения, вызванного действиями русских войск.
Германское командование вынуждено было снова оказывать срочную помощь австро-венграм и перебрасывать свои войска на восток. С французского фронта в период ожесточенных боев за Верден германское командование сняло 11 пехотных дивизий и направило их на восточный фронт. Австрийцы вынуждены были прекратить наступление на итальянском фронте и спешно перебросить шесть дивизий против русских.
Кроме того, германское командование сосредоточило к югу от Полесья большое количество самолетов, главным образом истребителей, причем новые авиационные части противника прибыли с западного фронта, в частности из-под Вердена.
Однако после прорыва позиционной обороны противника русские войска Юго-Западного фронта тоже оказались в тяжелом положении. Понесенные ими большие потери в живой силе, отсутствие подвижных групп и достаточного количества резервов не позволяли командованию фронта без промедления развивать результаты, достигнутые удавшимся прорывом.
Необходимо отметить, что наступательные действия Юго-Западного фронта не были поддержаны другими фронтами. Юго-Западный фронт, фактически игравший в этом наступлении главную роль, остался одинок. Главнокомандующий Западного фронта генерал Эверт, на которого по плану Ставки возлагалось нанесение главного удара, всячески, под различными предлогами, оттягивал решительное наступление войск фронта, ссылаясь на неготовность.
15 июня атака силами одного гренадерского корпуса в направлении Барановичей успеха не имела и дала Эверту повод вновь требовать отсрочки наступления и времени для его подготовки.
3 июля Западный фронт силами трех дивизий предпринял еще одно наступление на Барановичи с целью прорыва германских позиций на участке шириной 8 км., но и оно окончилось неудачно. Недостаточно подготовленное, оно привело лишь к большим потерям в пехоте и никакого влияния на наступательные действия Юго-Западного фронта оказать не могло.
Отсутствие помощи со стороны Западного фронта усложняло наступательные действия войск Юго-Западного фронта и дало возможность противнику сосредоточить свежие силы у Ковеля и атаковать здесь русские войска 8-й армии, задержав на время их наступление.
Действия Юго-Западного фронта не поддержали также западноевропейские союзники, чтобы оттянуть германские силы с русского фронта, не получил он помощи в вооружении и боеприпасах, в которых нуждалась русская армия и которые к этому времени Англия и Франция накопила в огромных размерах.
Начальник штаба русской Ставки генерал Алексеев еще в апреле, накануне наступления Юго-Западного фронта, написал военному министру о срочной необходимости увеличения притока снарядов, приводя сравнение с другими воюющими странами: «Для сравнения сообщаю, что французы считают возможным начать наступление только тогда, когда количество выстрелов будет ими доведено: для полевой пушки – по 4200 на орудие, для 90 мм. пушки – 1700 на орудие, для 95 мм. и 105 мм. пушек – по 2000 на орудие, для 120 мм. и 150 мм. – по 1700 на орудие, для 220 мм. – по 1100 на орудие и для крупных калибров – по 600 на орудие. В этот расчет не входят снаряды, которые усиленно будут изготавливаться в период самой операции (примерно 20 дней).
