Если в 1900 г. в Грозном добывалось 4,9 % всей нефти страны, то в 1905 г. эта добыча составляла 10 %, а в 1914 г. – 17,7 %. В 1901 г. грозненский бензин уже покрывал внутреннюю потребность России, освобождая страну от необходимости его импорта.
Быстро происходит монополизация этой промышленности. Так, если в 1900 г. в нефтяной отрасли Грозного насчитывалось 40 акционерных обществ, то в 1911 г. их осталось только 10, из которых 6 составляли две объединенные группы.
Грозненская нефтяная промышленность оказалась в руках таких могущественных монополистических объединений, как «Шелл», «Ойль» и «Нобель».
В начале июля 1914 г. был подписан договор между Нобелем и крупнейшей грозненской фирмой Ахвердова, согласно которому Ахвердов сдавал Нобелю «все свое имущество по транспортированию, хранению и продаже нефтяных продуктов».
А в феврале 1913 правление общества Владикавказской железной дороги писало в департамент железнодорожных дел: «Весь нефтяной рынок в данный момент захвачен в крепких руках немногих, но весьма сплоченных фирм, преимущественно иностранных, объединившихся посредством негласных соглашений и синдикатов в такую организацию, которая, устранив всякую конкуренцию, диктует цены и держит страну в состоянии хронического нефтяного голода. При себестоимости грозненской нефти в 12 копеек за пуд, включая амортизацию, цена приподнята до 37–71 коп.».
С особой жадностью протягивал в это время свои щупальца к богатейшим источникам сырья Терека американский капитал. И русские капиталисты, с санкции царского правительства, готовы были отдать их американцам для хищнической эксплуатации. В 1916 г. во время переговоров, происходивших по инициативе Русско-американской торговой палаты, они предлагали дельцам Уолл-стрита заняться разработкой лесных богатств Севера и Кавказа, добычей нефти на Тереке. Американский консул в Тифлисе Смит откровенно заявил, что богатый Кавказ представляет «особый интерес для американцев».
Основную массу рабочих грозненской промышленности составляли русские, среди которых было немало прибывших из Баку и центральных губерний России и имевших богатый опыт борьбы с предпринимателями. Происходил постепенный процесс формирования и национальных кадров в промышленности.
Рабочие в Терской области, как и всюду в царской России, подвергались жестокой эксплуатации. Рабочий день доходил до 15–16 часов, заработная плата на промышленных предприятиях Терской области была значительно ниже, чем у рабочих Центральной России. Так, при среднегодовом заработке рабочего в центральной части страны 202 руб. заработок на нефтепромыслах Терека не превышал 100–120 рублей в год.
Рабочих часто лишали выходных дней, заставляли работать в праздничные дни, не платили за сверхурочную работу. Рабочие маслобойного завода купца В. Лыжина в г. Георгиевске в своей жалобе на имя старшего фабричного инспектора писали, что «хозяин за сверхурочную работу никогда и никому не платил, а если кто и осмелится просить, то его всегда рука показывает на ворота, с присовокуплением потом «вон».
С каждым годом количество жалоб росло. Рабочие, как и прежде, жаловались на их плохое материальное положение, на грубый произвол предпринимателей.
Крайне неудовлетворительно было поставлено медицинское обслуживание рабочих. Плохие жилищно-бытовые и антисанитарные условия приводили к частым эпидемическим заболеваниям.
Страшным бичом для рабочих была безработица. На почве постоянной безработицы на Тереке широко развилось нищенство. В Пятигорске был учрежден комитет для оказания помощи безработным.
В общем, вовлечение Терской области в общую экономическую систему России привело к возникновению здесь промышленного капитализма и вместе с тем обострило классовые противоречия.
В целом горские районы Терека, в силу неизменной политики царизма, направленной на увековечивание экономической отсталости окраин, оставались аграрно-сырьевыми придатками русского капитализма.
Основными занятиями населения оставались земледелие и животноводство.
С развитием капитализма происходила постепенная интенсификация горского земледелия. Усиливалась распашка земли под посев в степных и предгорных районах Терской области. Особенно стали расти посевы таких культур как кукуруза и пшеница, на которые существовал повышенный спрос как на внутреннем, так и на внешнем рынке.
Под влиянием и воздействием всероссийского рынка на торгово-капиталистический лад перестраивалась и другая важная отрасль – скотоводство. В 1910 г. по сравнению с 1900 г. общее поголовье скота в Терской области возросло более чем на 20 % и составило 3 388 394 головы. На рынок поступал не только скот. В значительных размерах продавались шерсть, мясо, овчина и т. д. Развитие торгового скотоводства привело к появлению в населенных пунктах перекупщиков скота, даже к возникновению организации крупного капитала – съезда овцеводов Терской области.
Характерно, что в это время развиваются не только земледелие и скотоводство, но и другие отрасли сельского хозяйства: пчеловодство, садоводство и огородничество, виноградарство. Общая площадь, занятая под виноградниками, в 1911 г. в Терской области составила 11 566 десятин, с которых было собрано 1 315 644 пуда винограда и выделано 1 310 845 ведер вина. Виноградарство особенно было развито в Кизлярском отделе, где оно издавна являлось одним из важнейших занятий жителей станиц, сел и Кизляра. В довоенное время отдел этот давал ежегодно свыше трех миллионов ведер вина, часть которого потреблялась на месте, а около половины сбывалось в Астрахани, на Нижегородской ярмарке и в Москве.
Развитие товарно-денежных отношений привело к увеличению количества базаров и ярмарок в области, расширению магазинной и лавочной торговли, к росту торговых оборотов, к зарождению местной торговой буржуазии. Купцы беззастенчиво обирали население, наживались на его трудовых копейках. Тружеников села грабили и скупщики, перекупщики, ростовщики. И грабеж этот с каждым годом принимал все большие размеры.
О крайне тяжелом положении жителей нагорной части Терской области говорил в своей речи на заседании II Государственной думы в 1907 г. чеченец Т. Эльдарханов: «Здесь не рациональное хозяйство, а каторжный труд, отчаянная борьба человека с природой, а в итоге полуголодное существование на кукурузе и ячменном хлебе». Даже начальник Терской области в своем отчете за 1912 г. вынужден был отметить, что «значительная часть туземного населения страдает от малоземелья».
Но землю арендовали не только горская беднота и иногородние крестьяне, но также и бедняцкая часть казаков. Согласно переписи 1917 г. казаки Терека арендовали 214 488 десятин земли. Только в шести станицах: Бургустанской, Прохладной, Гражданской, Зольской, Александровской и Екатеринаградской из общего количества 5292 казачьих хозяйств земли арендовало более двух тысяч казаков-бедняков.
Казачество уже не представляло собой единого целого. «Между романтическим представлением о казачестве» – писали современники, – «как о вольнице и действительным положением вещей существует громадная разница».
