«Тяжелая борьба за существование, – констатируется в “Статистической монографии”, – уже, видимо, наложила на казаков какой-то чернорабочий, фабричный отпечаток: все они точно подавлены и угнетены, все озлоблены и с безнадежностью смотрят в будущее».
Гигантским ускорителем классовых противоречий в стране, в том числе и на Тереке, явилась Первая мировая война. В результате неоднократных мобилизаций значительно сократилась работоспособная мужская часть населения области. Война пожирала и скудные материальные ресурсы.
Поражение царских войск на фронте, новые мобилизации, голод, дороговизна, полный упадок промышленности и сельского хозяйства, общехозяйственная разруха вызывали недовольство в широких слоях народа. О тяжелом, все ухудшающемся положении, о революционных событиях в тылу вовремя узнавали солдаты и казаки на фронте. И наоборот, истинное положение на полях сражений, ужасы фронтовой солдатской жизни не оставались секретом для гражданского населения.
Настроение своих односельчан отразил известный впоследствии кабардинский ученый и поэт Тута Борукаев, служивший всадником в кабардинском полку «дикой дивизии» и награжденный Георгиевским крестом. Написав плач «Джигиты Кабарды», глубоко скорбя о погибших соотечественниках, он сурово осудил войну, сказав, что зря «племена и народы коней оседлали для защиты царя».
Волна недовольства охватила Терек и к началу 1916 г. достигла особой остроты.
Бастовали рабочие Грозного и Владикавказа. В январе не вышли на работу мастеровые «Северокавказского общества», в апреле забастовали рабочие глубокого бурения товарищества «Молот».
Начальник Терской области Флейшер в секретном предписании от 23 мая 1916 г. обращал внимание начальника Грозненского округа и окружного инженера на то, «что одновременность начала забастовки указывает на наличие организации, ею руководящей». И предлагал принять меры. Но забастовка, начавшись 21 мая, продолжалась до 9 июня.
В мае же забастовку с экономическими и политическими требованиями провели и рабочие завода «Разлив» в Ессентуках.
О настроениях населения в области в июне 1916 г. временный генерал-губернатор, наказной атаман Терского казачьего войска Флейшер секретно доносил в департамент полиции, говоря, что «нельзя не отметить того тревожного и нервного, переходящего в открытое недовольство настроения, которое замечается среди населения и которое вызывается все возрастающей дороговизной жизненных продуктов и отсутствием некоторых из них».
Здесь же сообщалось о продовольственном «бунте» в Кисловодске, происходившем 21 июня. Во Владикавказе произошла демонстрация женщин. Возбужденные до крайности, женщины шли к городским властям с детьми на руках, с плакатами, на которых было написано: «Мы хотим хлеба. Отпустите наших мужей с фронта. Дети требуют отцов домой».
Всего за 1916 г. в Терской области произошло 29 забастовок, что составляло почти половину всех рабочих выступлений на Северном Кавказе за этот год.
Но революционные события 1905–1907 г. и дальнейшее больше затронули неказачье население, а станицы жили своим распорядком, установленным правительством и безоговорочно признанным всеми общинниками.
Отсутствие массового выступления терских казаков в первой русской революции не исключало, конечно, участия в ней отдельных лиц войскового сословия, отказов казаков от выполнения полицейских функций в последующие годы. Но это не влияло и не могло повлиять на ход революционных событий, тем более – поднять станичные общества на борьбу с царизмом. Казачество оставалось замкнутой и обособленной структурой государства. И на него влияли многие факторы, служившие связующими звеньями в этом замкнутом сословном круге.
Во-первых, высокое идейное единство, которое насаждалось веками: казак сызмальства впитывал убеждение в своем нравственном и социальном превосходстве над другими сословиями и классами. Воспитанный в духе идейного превосходства, далеко не каждый казак, даже самый бедный, легко пойдет на сближение с «мужиками» – рабочими и крестьянами.
Во-вторых, внутреннее единство и сплоченность держались исключительно на высокой дисциплине и соблюдении армейских субординаций на всех уровнях казачьей иерархии, фанатичной верности своему долгу и присяге. Причем для казака жить в условиях постоянного соблюдения воинской дисциплины и контроля со стороны местных властей не было чем-то обременительным, так как он к этому приучен с детства.
Нельзя сбрасывать со счета и религиозную убежденность терских казаков. Как правило, казаки были люди глубоко верующие и безусловно находились под большим влиянием своих пастырей. И если учесть, что церковь была не на стороне революции, то нетрудно будет понять, что мировоззрение у паствы (православной, старообрядческой) формировалось не в поддержку революционного движения.
Глава XII
1
А в правительственных сферах в это время царил переполох. Узнав об отъезде царя, Родзянко – председатель Государственной думы, обзвонил руководителей всех фракций Думы и сообщил об этом. Всех встревожил внезапный отъезд царя. А для самого председателя Думы он означал крушение совсем, казалось, близкой к исполнению надежды получить из рук царя пост главы «ответственного министерства» или правительства доверия.
А дело было так. После ноябрьской сессии Думы 1916 г. Николай II вынужден был сменить председателя Совета министров Б. В. Штюрмера, подвергшегося гонениям и обвинениям в «измене» со стороны буржуазных либералов за свое немецкое происхождение. Новым премьером был назначен А. Ф. Трепов, бывший министр путей сообщения. Родзянко быстро сошелся с Треповым и начал вести разговоры об «ответственном министерстве» из членов Думы. Трепов очень сочувственно относился к этой идее. Родзянко был уверен, что на этот раз, действуя с двух сторон, он добьется успеха. Обещал Трепов сменить сразу же министра внутренних дел А. Д. Протопопова. Но этого-то он и не смог добиться. Снять того мог только царь. А он Родзянко не принимал. Только в середине ноября Родзянко добился, наконец, приема у царя с докладом. Он состоялся в Могилеве в Ставке. Председатель Думы завел разговор про «измену» Штюрмера, но царь оборвал его. Николай сказал Родзянко, что не может быть и речи об отставке Протопопова. Разговор был очень резким с обеих сторон. И все протесты Родзянко против вмешательства императрицы в государственные дела, против назначения министров по ходатайству Распутина были жестко отклонены.
19 ноября 1916 г. Дума после десятидневного перерыва, который был объявлен, чтобы новый премьер успел осмотреться, начала работу. Главной сенсацией дня стало выступление В. М. Пуришкевича. Он был известен всей стране как отъявленный черносотенец и монархист. Любитель скандалов, шумных выпадов в Думе, даже драк. Его бритая голова, пенсне и бородка не сходили с листов карикатуристов, с удовольствием отзывавшихся на все выходки Пуришкевича. И вдруг Пуришкевич выступил так, будто и он перешел в оппозицию! Он метал громы против произвола полиции, против гонений на печать, которые проводит новый министр внутренних дел Протопопов, затмевая собой недобрую память о Н. А. Маклакове.
