Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа. Михаил. 3/III-1917, Петроград».
Не отречение Николая II, а именно этот отказ Михаила от престола до решения Учредительного собрания формально, да и фактически упразднили монархический строй в России. Ибо, отказавшись от власти лишь условно, Михаил как бы прервал законную «цепь» порядка в престолонаследовании. Никто из Романовых теперь не мог претендовать на престол «в обход» Михаила, и тем самым даже юридическая возможность монархической реставрации оказалась парализованной. На протяжении марта многие из великих князей заявили о своей полной поддержке Временного правительства.
В ночь на четвертое марта в Таврическом дворце были окончательно оформлены для публикации два документа – «Акт об отречении императора Николая II в пользу великого князя Михаила Александровича» и «Акт об отказе великого князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти и о признании им всей полноты власти за Временным правительством, возникшим по почину Государственной думы». Когда на другой день их опубликовали, в Думе началось ликование. Никто еще не знал, что ожидает Россию…
9 марта Англия и Франция признали Временное правительство.
Глава XIII
1
По Невскому идет бравый терский казак – офицер с боевыми орденами, оглядывается по сторонам, рассматривает серые монументальные здания, скользит взглядом по зеркальным стеклам витрин. Не без удовольствия он замечает почтительное внимание встречных.
Извозчик, высадивший только что пассажира, знаками предлагает ему услуги.
– Не трудись, любезный, я пешком пройдусь, – бросает в ответ тому казак, продолжая свой путь.
– Садись, прокачу! – настаивает удивленный извозчик.
А Никита Казей продолжает с прежним удовольствием разглядывать Невский проспект. Здесь он впервые, и город ему нравится.
– Вот это столица! – восторгается он. – Расскажу в станице – не поверят?
Он на минуту остановился около Елисеевского магазина, чтобы полюбоваться памятником Екатерине на противоположной стороне, и тут же с брезгливостью вспомнил рассказанную в поезде историю возвышения Гришки Распутина, о чем раньше не знал. Поручик-фронтовик показал ему перефотографированную картинку, изображавшую Распутина, царя и царицу под общей короной.
То немногое, что он уже услышал о дворе, Распутине, Вырубовой, ворюгах-подрядчиках, наживающихся на военных поставках, оскорбило его и озадачило.
– Скорее бы разделаться с делом и скорее бы домой, – говорил он сам себе.
Прогулка по Невскому продолжалась, вернее, продолжался путь к Главному штабу, куда он шел со своими бумагами.
Через Морскую он вышел на Дворцовую площадь, и лицо его осветилось неподдельным восхищением. Он вновь был потрясен совершенством и парадной строгостью архитектуры, красотой вознесенного в центре площади Александрийского столпа, классическими пропорциями Зимнего дворца и отстоящего слева Адмиралтейства.
Принял Казея в штабе генерал для поручений. Получив документы, генерал расспросил Никиту о положении на фронте, хотя сам был отлично информирован. А потом стал расспрашивать, какие задачи выполняют казаки. Выслушав рассказ Казея, за что тот получил Георгия, генерал выразил восхищение умелыми и дерзкими действиями казаков в разведке. Да так, что неробкий Никита засмущался.
– Для меня это тоже неожиданно, ваше превосходительство, – скромно ответил Казей, не считавший возможным хвастаться своими заслугами. – Спасибо товарищам!
Генерал улыбнулся.
– А дальше куда путь держишь, казак?
– Домой. На Терек. Отпущен до особого.
– Счастливого пути, – пожелал генерал и остановился. – А не посетить ли тебе «Казачий союз», – посоветовал он Никите и стал рассказывать о новой казачьей организации, о которой Никита ни там, на фронте, ни здесь еще не слышал.
Союз казачьих войск был создан после февральской революции представителями казачества Дона, Кубани, Терека, Оренбурга и др. для защиты своих интересов. Председателем его был избран казачий офицер Оренбургского войска Дутов, впоследствии выбранный атаманом этого войска.
После визита в штаб Казей снова проделал путь по Невскому, где на углу Фонтанки находился Совет «Союза».
…Когда он представился полковнику Дутову, тот его обнял и представил сидевшему в глубине комнаты человеку.
– Михаил Александрович, ваш земляк, с фронта.
– Караулов, – сказал гость Дутова. И, не выпуская руки Казея, с интересом осмотрел его с головы до ног, как бы оценивая силу и сообразительность.
Караулов родился в станице Тарской Терской области. Окончил Петербургский университет. Во время русско-японской войны служил в Сунженско-Владикавказском полку. В 1905 г. вышел в запас в чине подъесаула и вскоре после этого получил должность секретаря Терского областного статистического комитета. Он основал свою газету под названием «Казачья неделя», принимал участие в учреждении Общества любителей казачьей старины, публиковался в изданиях этого Общества, а в 1912 г. была издана его книга «Терское казачество в прошлом и настоящем». А сейчас он думский депутат. В 1907 и 1912 г.г. жители Терской области избирали его своим депутатом в Государственную думу 3 и 4 созывов. Будучи председателем надпартийной казачьей фракции, Караулов защищал интересы казаков и кавказских горцев.
В обиходе же Караулов был простецким человеком, казаком до мозга костей и любил не только «приличное общество» и себя в нем, но и пуще того – станичный круг и карают, старые казачьи песни. Все это пело и звенело в нем, переполняло душу, поэтому он способен был даже в столичной компании разом сбросить с себя постоянную интеллигентную сдержанность и заходить, что называется, колесом, забросать собеседников байками-анекдотами, станичным говорком. Он и сейчас, поглаживая усы и острую бородку, стал с жаром говорить:
– Да, да! Господин полковник, – обратился он к Дутову, – вот перед вами, совсем новый так сказать, тип казачьего офицера-терца.
– Вижу, вижу, – отвечал с улыбкой Дутов.
А Караулов, смахнув напускное шаловливое ухарство, продолжил:
– Расскажи, дорогой товарищ, за что Георгия получил, – и потрогал крест.
Никита стал рассказывать о положении на фронте, о меняющемся настроении солдат.
– Война становится все ожесточеннее. Применяются удушливые газы, огнеметные батареи, аэропланы, а что же мы этому всему противопоставим?
«Да, всего этого мы в пятнадцатом году не знали», – подумал Караулов, и, не прерывая, продолжал слушать.
