Глава XVI
1
На Тереке, как и по всей стране, после Февральской революции так назывались те события после отречения от власти Николая II был создан свой орган власти.
5 марта 1917 г. во Владикавказе был образован орган Временного правительства – областной так называемый Гражданский комитет. Его почетным председателем был избран член IV Государственной думы, казачий есаул А. Караулов, назначенный Временным правительством комиссаром Терской области.
Начальником области стал полковник Михайлов. А бывший начальник Терской области генерал Флейшер и его помощник генерал Степанов «по настоятельному требованию населения города, представителей казаков и горцев были арестованы».
Вслед за отстранением от должности начальника Терской области были смещены начальники округов и созданы окружные гражданские комитеты.
Во главе округов так же были поставлены комиссары: Хасавюртовского – князь Капланов, Владикавказского – мировой судья Платов, Назрановского – чиновник Джабагиев, Нальчикского – дворянин Чежоков, Веденского – полковник Адуев, Грозненского – присяжный поверенный Ильин.
В городах сохранились городские думы. Были образованы городские гражданские исполнительные комитеты.
А в казачьих отделах сохранилась власть начальников отделов, в станицах – атаманов, как и при царе.
В станице Пришибской, что расположена в восточной дуге Терека, атаман Щербина собрал расширенное заседание правления.
– Что будем делать, казаки? Как жить? – задал он сразу вопрос.
– По старому, своим уставом, – раздалось сразу несколько голосов.
– Значит, я так понимаю, мы поддерживаем нашего нового атамана М.А. Караулова.
– Конечно. Раз выбрали, надо поддержать!
– А он говорит, что наша единодушная поддержка послужит могучей моральной и материальной поддержкой Временному правительству в его священной задаче – провести страну через все грозящие внешние и внутренние опасности к Учредительному собранию, которое установит новый строй.
– Раз власть назначена, ей и надо подчиняться, – сказал старый казак Дзюба. – А то что же получается – анархия?
– Да вот, появляются такие агитаторы с городов, которые предлагают не подчиняться Временному правительству, оно де не законное.
– И что же они предлагают, конкретно?
– Они призывают крестьян к революционному действию, к решительному натисьсу на помещичье землевладение, советуют отбирать земли у владельцев, не дожидаясь Учредительного собрания.
– Так могут вести себя только абреки.
– И не абреки это вовсе.
– А кто?
– Большевики!
– А слышал я их – еще на японской, – вступил снова в разговор Дзюба. – Агитировали против войны. Кацапня
[9].
– Кацапня не кацапня, а попадают люди под их влияние, – продолжал атаман. – Вот недавно в Безенги (Балкария) один оратор заявил: «Чем отличается Временное правительство от царя, если помещик Суншев Далхат, который при царе сидел на нашей шее, и сейчас остается правителем – старшиной? Мы боролись за землю, свободу и мир, а их у нас нет».
– Пусть переизберут старшину, – сказал один из казаков.
– Кого они изберут, если у них между собой согласия нет, – ответил другой.
– Недавно комиссар Нальчикского округа Хамид Чежоков выезжал с целой свитой в Малую Кабарду, требовал от крестьян, чтобы они не только освободили княжеские и кулацкие земли, но и вернули владельцам все имущество «до единой черепицы», поклялись на Коране, что ничего из награбленного не скрыто, все возвращено.
– И что, этим большевикам никто не противостоит? – спросили у атамана.
– Противостоят эсеры и меньшевики. Вот, что они пишут в возвании, – атаман развернул газету: «В некоторых местах темные люди начали грабить частные хутора и самочинно отбирать у них землю. Партия социалистов-революционеров громко заявляет: те, кто сейчас призывает к погромам и захватам, делают страшное дело».
– Это они верно говорят. Не свое – не хапай! – сказал зажиточный станичник Семен Белоконь.
– Семен, а ты недавно был в Грозном, что там нового? – спросили у него.
– Проявляется солидарность, – ввертывает тот не понятное ни атаману, ни присутствующим слово и, не переставая крутить цигарку, рассказывает, как на старых промыслах в Грозном рабочие друг за друга «горой стоят, солидарно, значит».
В городе действительно прошла всеобщая забастовка. Рабочие требовали повышения заработной платы, улучшения условий труда, строгого соблюдения 8-часового рабочего дня и заключения коллективных договоров. Предприниматели, видя твердую решимость рабочих забастовщиков стоять на своем, вынуждены были пойти на удовлетворение их требований.
– Ну, эти молодцы! Своего добиваются! – по ходу рассказа Семена резюмировали казаки. – А то эти собственники уже совсем зарвались. Все за границу хотят увезти. А что нельзя увезти или реализовать, прикрывают.
Вопрос о тяжелом положении на Грозненских нефтяных промыслах обсуждался 14 июля 1917 г. на заседании нефтяной секции особого совещания по топливу. Как отмечалось в журнале заседания, помощник Кавказского уполномоченного инженер Турьян доносил, что «Грозный затопляется нефтью, которую некуда поместить за отсутствием свободных хранилищ и недостатком транспортных средств, вследствие этого грозненские нефтепромышленники, преимущественно Нового района, прекратили эксплуатацию более 30 скважин, в том числе заглушили до семи действующих фонтанов с суточным дебитом более 300 тыс. пудов нефти, из которой 1/3 беспарафинистой». К этому инженер Турьян добавляет, что указанное положение грозит вызвать волнение рабочих, что может повлечь приостановку действий всех промыслов.
Разруха в промышленности и транспорте дополнялась продовольственным кризисом. Дороговизна в области принимала огромные размеры. Катастрофически росли цены на все. На почве дороговизны и голода в области происходили продовольственные волнения.
Когда этот разговор завершился, кто-то сказал:
– Слава Богу, у нас еще терпимо.
– Потому что вместе держимся, – сказал другой.
– Вот тебе и солидарность, правда, Семен? – попытался кто-то пошутить.
2
Но положение на Тереке, как и в стране в целом, с каждым днем продолжало усложняться и ухудшаться. Временное правительство требовало хлеба для снабжения армии и продолжения войны. Местные власти тоже призывали к новым напряжениям и жертвам. Газеты писали о нуждах Кавказской армии. Терская область являлась одним из районов, за счет которых власти тщетно старались выйти из крайне тяжелого положения с продовольствием на фронтах. Так, в телеграмме министра продовольствия Пешехонова от 16 июля 1917 года в адрес Ставропольской губернской продовольственной управы указывалось, что необходимость снабжения продовольствием армии и населения «ставит министерство перед неотложной задачей взять возможно большее количество хлеба из районов с вышесредним урожаем, каковыми, несомненно, являются Северный Кавказ и Донская область».
