Но демократическое совещание раскололось, пожалуй, еще больше и глубже, чем Государственное совещание.
В этих условиях Керенский не нашел ничего лучшего, чем повторение ходов. В двадцатых числах сентября, при поддержке сторонников, он сформировал еще одно, третье по счету, коалиционное правительство, состоявшее из 6 кадетов, 3 меньшевиков, 4 эсеров и трудовиков и 4 независимых.
Это означало, что власть после потрясения корниловщиной оставила в «низах» убеждение, что она оказалась способной вернуться лишь «на круги своя». Доверие к власти стремительно падало. Существовать ей оставалось недолго.
25 октября открылось экстренное заседание ЦИК первого созыва. В составе ЦИК преобладали меньшевики и эсеры.
Было уже за полночь, когда Гоц
[10] занял председательское место, а на ораторскую трибуну поднялся Дан
[11].
– Переживаемый момент окрашен в самые трагические тона, – заговорил он. – Враг стоит на путях к Петрограду, силы демократии пытаются организовать сопротивление, а в это время мы ждем кровопролития на улицах столицы и голод угрожает погубить не только наше правительство, но и самое революцию.
Массы измучены и болезненно настроены: они потеряли интерес к революции. Если большевики начнут что бы то ни было, то это будет гибелью революции.
– Ложь! – раздался возглас из зала. – ЦИК имеет власть и право действовать, и все обязаны повиноваться ему. Мы не боимся штыков! ЦИК прикроет революцию своим собственным телом.
– Он уже давно мертвое тело, – несется опять из зала.
Дан, ударив кулаком по столу, выкрикивает:
– Кто ведет подстрекательскую работу, тот совершает преступление.
Голос из зала: – Вы уже давно совершили преступление! Вы взяли власть и отдали ее буржуазии!
Следующий выступающий заявил:
– Маркс и Энгельс говорили, что пролетариат не имеет права брать власть, пока он не созрел для этого… захват власти массами означает трагический конец революции.
Ему вторит Мартынов, которого ежеминутно прерывают выкриками с мест:
– Интернационалисты не возражают против передачи власти демократии, но они осуждают большевистские методы. Сейчас не время брать власть.
Они еще не знают, что в главный штаб Красной гвардии связной доставил приказ ВРК
[12], в котором говорилось:
1. Немедленно мобилизовать все силы и направить в Смольный отряд в 1500–2000 красногвардейцев.
2. Занять все важные пункты в районах, установить охрану фабрик и заводов, подготовить отряды к захвату правительственных учреждений.
3. Провести немедленную мобилизацию всего транспорта.
Заседание ЦИК длилось до четырех часов утра. От большевиков выступил Троцкий.
– История последних семи месяцев показывает, что меньшевики покинуты массами. Меньшевики и эсеры побили кадетов, а когда им досталась власть, они отдали ее тем же кадетам.
Дан говорит, что вы не имеете права восставать. Восстание есть неотъемлемое право революционера! Когда угнетенные массы восстают, они всегда правы.
Говоря о «неотъемлемом праве» революционера на восстание, Троцкий сделал еще одну попытку его предотвратить. Он предложил ЦИК способствовать передаче власти Временным правительством, как он выразился, в рамках «советской легальности», то есть мирным путем.
Призрак власти воодушевил меньшевиков и эсеров. Посыпались различные предложения по принятию резолюции. Но выступил В. Володарский. Он заявил, что накануне съезда Советов ЦИК не имеет права брать на себя функции съезда. И большевики покинули заседание.
Когда об итогах заседания доложили Керенскому, он сообщил, что к нему явилась делегация от стоящих в Петрограде казачьих полков.
– Казаки желают знать, какими силами я располагаю для подавления мятежа. Казачьи полки только в том случае будут защищать правительство, если лично от меня получат заверения в том, что на этот раз «казачья кровь не прольется даром», как это было в июле, когда мной будто бы не были приняты против бунтовщиков энергичные меры.
Керенский не преминул и тут козырнуть якобы своей популярностью: Делегаты особенно настаивали на том, что казаки будут драться только по особому, моему личному приказу», – подчеркнул в разговоре он.
Но не надо было быть провидцем, чтобы понять: казачьи полки в октябре были не те, что в июле, когда проявляли, как отмечалось в донесениях, «сравнительную устойчивость» и «дисциплинированность».
В одном из последних предписаний генерала Верховского перед уходом в бессрочный отпуск говорилось:
– Казачьи полки в Петрограде застоялись и попадают под большевистскую пропаганду. Поэтому прошу произвести смену этих полков.
Военный министр знал о настроениях казаков, а главнокомандующий Керенский, оказывается, даже не подозревал и, вопреки развивающимся событиям, хранил уверенность в безусловной верности казаков Временному правительству.
Впрочем, и союзники делали ставку на казаков. 20 октября глава английской военной миссии генерал Нокс в беседе с американским полковником Робинсом сказал:
– Необходима военная диктатура, необходимы казаки, этот народ нуждается в кнуте.
Но в ночь на 25 октября это было уже поздно. Площадь перед Смольным была залита людским морем. В глухом гуле слышались, однако, четкие отрывистые команды, – они направляли революционные отряды в горячие точки, к важнейшим пунктам Питера, чтобы захватить их, удержать любой ценой, чтобы оттеснить правительственные войска к Дворцовой площади, к Зимнему, где доживало последние часы Временное правительство.
Из штаба округа доносили:
«Положение в Петрограде угрожающее. Уличных выступлений, беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, мостов. Никакие приказы не выполняются. Юнкера сдают караулы без сопротивления. Казаки, несмотря на ряд приказаний, до сих пор из своих казарм не выступили».
Восстание началось и успешно развивалось. К утру 25-го под контролем комиссаров ВРК находились городская электростанция, Центральный телеграф, Петроградское телеграфное агентство, Центральная телефонная станция, Государственный банк, предприятия связи, мосты, вокзалы. Всю ночь восставшие получали подкрепления. Шли вооруженные отряды рабочих, из Гельсингфорса взяли курс на Петроград эскадренные миноносцы, за ними последовали линейные корабли и заградители. По приказу ВРК крейсер «Аврора» отошел от стенки Франкорусского завода и медленно пошел вверх по Неве.
К 10 утра Керенский вызвал министров на экстренное совещание в штаб, но начал его раньше, спешил. Совещались втроем: министр-председатель, Коновалов и Кишкин. Остальные еще не подъехали. Керенский передал свои полномочия Коновалову и заявил, что вынужден выехать из столицы.
