Вести с родины находились в разительном противоречии с тем, что говорили на собраниях. Советская Россия крепла и набирала силы. Да и сам Казей, начав зарабатывать свой кусок хлеба тяжелым трудом, по-иному уже смотрел на события и все реже ходил на собрания.
Однажды Казей узнал, что он вместе с другими рабочими фирмы «Рено» уволен в связи с сокращением производства. «Все верно, – с горечью подумал он, – эмигрантов берут последними и увольняют первыми». Времени у безработного достаточно, и Казей целые дни проводил на улице, скитаясь по Парижу, только теперь открывая для себя этот город. Как-то в русском кафе ему попалась на глаза газета «За свободную Родину». Он стал просматривать ее без особого интереса, заранее зная, о чем пишут эмигрантские газеты. Однако он в своих предположениях ошибся. Внимание привлекла статья о притязаниях Большевистской России на Бессарабию, отошедшую по итогам войны (Версальскому договору) к Румынии. Жизнь в этой бывшей русской губернии описывалась в радужных красках. Патриотические чувства Казея – сторонника единой и неделимой России – были уязвлены.
Внизу последней страницы значилась фамилия редактора: Новиков. Казей не сразу сообразил, что это тот самый Новиков, с которым он познакомился в свое время на французском пароходе, и отправился по адресу, указанному в газете.
Новиков его узнал, не выказав, впрочем, особой радости, посетовал, что газета, как он выразился, идет неважно, решив, видимо, по внешнему, весьма жалкому, виду своего гостя, что тот пришел просить денег. И ошибся. Старый знакомый ничего не попросил. Новиков повеселел, стал расспрашивать о житье-бытье. Узнав, что тот ищет работу, неожиданно предложил место курьера, сразу предупредив, что жалованье весьма скромное. Казей был рад и этому.
Свои обязанности бывший есаул исполнял добросовестно, редактор был доволен, и постепенно между ними установились если не дружеские, то доверительно-приятельские отношения.
Однажды вечером, когда они сидели в кафе, Казей как-то непроизвольно заметил, что в газетах последнего времени уж очень много материалов из Румынии и Бессарабии.
– Румыния – это форпост против большевизма на Востоке, – отделался общими словами редактор. Но позже, подогретый несколькими рюмками водки он с пафосом произнес:
– Мы – активисты, а это значит, что в священной борьбе против большевизма хороши любые средства и любые союзники. Пора понять, что собственными силами сковырнуть Совдепию мы не в состоянии.
Ответ звучал убедительно. Так считали все сторонники «активизма», приверженцы активной борьбы с Советской властью, считавшие, что в этой борьбе допустимы все средства, вплоть до террора.
В маленькой редакции все на виду, и Казей заметил, что редактор часто уединяется с какими-то непонятными, явно не русскими людьми, а потом с подобострастным видом провожает их чуть ли не до первого этажа. Кто-то из газетчиков сказал Казею, что это румыны.
Иногда Новикова неделями не было в редакции. В Париже его тоже в это время не было. Где он пропадал, никто толком не знал, поговаривали, что он ездит куда-то за границу.
Как-то после недельного отсутствия редактор пригласил в свой кабинет Казея и стал жаловаться:
– В Париже слишком много конкурентов – русских газет, – говорил он. – Тираж газеты падает, и я подумываю переехать в Бессарабию и издавать газету там.
Новиков намекнул о каких-то своих влиятельных друзьях в Бухаресте, которые обещали помочь, и пригласил Казея с собой. Казей согласился, рассудив, что новую работу ему найти придется не скоро, а эта вполне устраивает.
Новиков, не ожидавший, видимо, скорого согласия, обрадовался и, к удивлению Казея, предложил поехать в Румынию для переговоров вместе.
В Бухаресте Новиков где-то пропадал целыми днями, оставляя Казея одного. Однажды, возвратившись вечером в гостиницу, он с огорчением сообщил:
– Министерство иностранных дел Румынии разрешения на издание газеты не дает.
– Почему? – задал вопрос Казей.
– Мотивирует тем, что в Кишиневе и так слишком много русскоязычных газет.
В тот же вечер Новиков впервые пригласил Казея на важную встречу. С кем конкретно предстояла встреча, он не уточнил. Такси, которое они взяли возле гостиницы, быстро доставило их в двухэтажный особняк на тихой улице недалеко от центра. В богато обставленной старинной мебелью гостиной их встретил представительный мужчина с аристократическим, несколько надменным лицом. Он с подчеркнутым радушием приветствовал Новикова и повернулся к Казею. Новиков представил того, как своего коллегу, казачьего есаула, служившего при штабе Врангеля.
Пожимая руку Казею, тот сказал, что уже слышал о нем от господина Новикова и рад видеть в своем доме собрата по оружию.
– А вы на каком фронте служили? – воспользовавшись паузой, спросил Казей.
– Разве господин Новиков вам не говорил? – Он взглянул на редактора. – А, понимаю, продолжал он с улыбкой, – господин Новиков известный конспиратор.
– У меня была другая служба, дорогой есаул. Я полковник Круду, бывший начальник разведки Юго-Западного фронта, а сейчас полковник генерального штаба румынской армии. Служу во втором отделе.
«Из этих… халупников, – с неприязнью подумал Казей. – Неплохо устроился во время войны, да и после».
Новиков с озабоченным лицом молча сидел в кресле.
– Не огорчайтесь, господин Новиков, – наигранно бодрым тоном произнес Круду. – Эти господа из министерства иностранных дел осторожничают, полагая, что создание еще одной русской газеты сейчас, когда наметилось некоторое сближение с Советами, может отрицательно отразиться на их дипломатической игре. Они до сих пор не поняли, что с большевиками можно разговаривать только с позиции силы.
Новиков сидел молча, понурив голову.
– Посмотрим, как они запоют, когда Советы вплотную поставят бессарабский вопрос, – продолжал полковник, недовольно поджав тонкие губы. – Однако нет худа без добра. Вы, господин Новиков, и ваша газета в это сложное и тревожное время больше нужны нам там, в Париже, а не здесь, в Бессарабии.
Он улыбнулся натянутой улыбкой и уже деловым тоном спросил:
– Надеюсь, я могу быть откровенным в присутствии господина Казея?
– Безусловно, господин полковник, – подтвердил тот.
– Мы здесь, в Бухаресте, высоко ценим, господин Новиков, вашу работу по разъяснению среди русской эмиграции правильного понимания акта исторической справедливости – воссоединения Бессарабии с Румынией. К сожалению, далеко не все еще русские понимают и поддерживают этот исторический акт. Не только во Франции, но даже здесь, в Румынии, немало сторонников великой, единой и неделимой России. Пора кончать с этими иллюзиями, – сказал полковник и остановил взгляд на Казее.
Кровь прихлынула к лицу Казея, но он выдержал этот взгляд. А полковник, переведя взгляд на Новикова, продолжал:
– Румыния естественный геополитический союзник западных демократий, противостоящий коммунизму на Востоке. И вы, господин Новиков, призваны внести достойный вашего публицистического таланта вклад в наше общее дело. Можете рассчитывать, как и прежде, на нашу помощь и поддержку.
