– Осточертели! Красные и белые, правые и неправые. Зачем я вам нужен?
– В свое время узнаете. Вы не просто нам нужны, а очень нужны.
– Я сомневаюсь, что смогу быть вам полезен. Христа ради прошу, помогите мне – и я исчезну для всех навсегда.
– Не могу. И не хочу, – жестко отрезал Стратулат.
– Почему?
– Я не имею права сорвать важную операцию только потому, что поддался сентиментальному порыву. Говорю сейчас абсолютно честно. Не могу! Не имею права.
– Тогда о чем дальше говорить, – Казей пожал плечами и встал. – Здесь шлепнете или куда отведете?
Стратулат сделал вид, что не понял его отказа.
– Садитесь! Садитесь и не прикидывайтесь простаком. Тупых мы не берем.
– Да? – Никита скептически улыбнулся.
– Да! Вы прошли тщательную проверку. А чтобы попасть в нашу контору, нужно пройти жесточайший отбор. Да, мы разные по личным качествам, характерам и устремлениям, среди нас есть и очень неприятные типы, но вот что касается чутья и профессионализма – этого у нас не отнять.
– Какой профессионализм? – удивился Казей.
– Самый непосредственный. Вы же видите, как давно я за вами наблюдаю. Вы, наверное, отметили, как быстро и полно собрано на вас досье.
– Чего проще, – буркнул Никита. Хотя сам перед этим удивлялся. – Вы можете сейчас лепить мне все что угодно. Я как чистый лист бумаги – что вы напишете, то можно считать правдой. Только это совсем не так.
– С вашим утверждением можно спорить, но это не все, – сказал Стратулат.
– У меня для вас есть сюрприз. И пока вы с ним не познакомитесь, не нужно принимать окончательного решения. Игры, в которые мы играем, весьма серьезны, а ставки в них настолько высоки, что вам даже трудно представить.
– Плевать мне на ставки! И на ваш сюрприз.
– Напрасно. Вам все равно придется узнать, – Стратулат принял стойку «смирно», – у нас теперь будет шеф.
– Кто? – ошеломленный вестью, спросил Никита.
– Я его не знаю. Сказали из самой Москвы.
«Вот, я и предполагал, что над ним кто-то стоит», – прокручивал в голове Казей.
– А как же ваши обещания?
– С семьей будет все в порядке, даю слово, – ответил Стратулат.
– Слово к делу не пришьешь. Вы ведь не всесильны, а ситуация в любой момент может меняться.
– Может. Но мы постараемся минимизировать всякие неожиданности.
– Я требую гарантий.
– Что вы подразумеваете под понятием «гарантий»?
– А нельзя ли вывезти жену и сына?
– Куда, за рубеж?
– Хотя бы сюда.
– Ни в коем случае, – отрезал Стратулат, – надеюсь, вам не нужно объяснять, почему.
– Тогда вы рискуете, – глухо сказал Никита.
– Вы мне угрожаете? – Стратулат налился кровью.
– Предупреждаю.
– Никита Петрович, не забывайтесь! Здесь командую я.
– Но я еще не сказал свое «да». Поэтому не нужно наступать мне на горло.
– Все это верно, – ответил ему Стратулат. – Но в ваших требованиях упущен из виду один важный момент – вы ведь не рядовой гражданин, вы казачий есаул, атаман, агент зарубежной разведки. Вы преступник. И мы даем вам шанс искупить вину. Так кто должен требовать гарантий?
– Вы рискуете… – Никита закусил удила. – Я и впрямь не вправе что-либо требовать.
– Но вы можете быть спокойны за семью, – успокоил его Стратулат. – У меня нет причин вас обманывать.
– К вам в голову не залезешь.
– Верно, придется, Никита Петрович, принять все на веру.
– Наверное, придется.
– Все остальное в ваших руках.
– Еще бы.
– Будем стараться вместе. У вас задание настолько ответственное и опасное, – скрывать не буду, – что ни о каких подвохах с нашей стороны просто не может быть и речи.
– Вы хотите сказать, что только дурак рубит сук, на котором сидит?
– Что-то в этом роде. Так вы согласны?
– А у меня есть альтернатива?
– Значит, договорились. – Стратулат смотрел на Казея угрюмо, жестко и с некоторым сомнением. – И учтите, в Центре на вас тоже надеются.
– Я польщен.
Стратулат сделал вид, что не понял Никитин сарказм. Он сказал:
– Теперь мы более тщательно проработаем некоторые моменты вашей биографии, пройдем курс занятий и будем ждать. У нас на подготовку к внедрению есть еще месяц.
– К внедрению?
– Именно. Теперь уже можно открыть карты: вы должны проникнуть в одну из интересующих нас разведок.
Никита мысленно продолжал бороться с собой, чтобы не сорваться. Когда тебе тридцать, дальнейший путь тебе представляется ясным: конь да сабля, ратные тяготы да лихая смерть.
А когда тебе за пятьдесят перевалило, тут и задумаешься: дать согласие или нет на неизвестную тебе работу.
Никита знал, что в жизни ничего случайного не бывает, она наполнена и стройностью, и смыслом, просто не каждый смертный способен еще прозреть.
Он посмотрел на себя в зеркало. Несмотря на немолодые годы, он был высок, осанист, собою важен. Не сказать, что пригож – слишком резки были черты хищного ястребиного лица, но, что называется, виден.
Первое, что отметил, – морщины с первого гляденья стали резче, черные волосы там и сям засерели первой сединой. Это пускай. Главное – зубы белые, крепкие – хоть глотку ими рви.
Казей уже лет пять как вышел в свой коренной, настоящий возраст, с тех пор менялся мало, и видно было, что выпадет из него еще не очень скоро, разве что седины будет прибавляться да морщин.
Решать надо было. Быстро. А ошибешься – сам пропадешь и семью погубишь.
Он опять стал перед зеркалом. Глядел на себя, ибо ни от кого иного подсказки все одно не будет.
– Хватит думать, – решил Казей. – Что это на меня страх напал?
Он где-то уже слышал, что существует три формы страха. Первая – это астеническая форма. Когда человек начинает паниковать и к осмысленным поступкам не способен. Это, так сказать, трус по натуре. Но у шестидесяти процентов людей существует нормостемическая форма страха. При этом у них снижается осмысленность поведения, но разумные поступки не исключаются. Наконец, третья форма страха – стеническая. Люди, обладающие ею, при любой опасности проявляют повышенную находчивость и выдержку, ощущают прилив сил, боевое возбуждение.
– Ну, это у меня, конечно, есть, – подумал Никита. – Я не трус. И мне надо совершить разумный поступок.
Додумать до сего места было самое трудное. Дальнейшее прыткий ум Никиты Петровича скорехонько выстроил.
