– Открывай!
Брат Фрэнсис молча развязал сверток и развернул оригинальный чертеж и его иллюстрированную копию. Сусальное золото и цветные узоры ярко вспыхнули в лучах света, которые просочились сквозь листву. Угловатая челюсть грабителя отвисла. Он негромко присвистнул.
– Вот это красота! Какая женщина не захочет, чтобы у нее в хижине висело такое?!
На Фрэнсиса навалилась дурнота.
– Золото! – крикнул разбойник закутанным в тряпье сообщникам.
– Еда? Еда? – донесся в ответ булькающий, сдавленный смех.
– Да пожрем мы, не бойтесь! – отозвался грабитель, а затем спокойно пояснил Фрэнсису: – Два дня ничего не ели. В наши дни на дорогах пусто.
Фрэнсис кивнул. Разбойник любовался цветной копией.
«Господи, если Ты послал его, дабы испытать меня, то помоги мне умереть как мужчина, чтобы он забрал чертеж только из охладевших рук слуги Твоего. Святой Лейбовиц, узри и молись за меня…»
– Это что, амулет? – спросил грабитель и сравнил два документа. – А! Один из них – тень другого. Какая-то магия? – Его серые глаза с подозрением уставились на брата Фрэнсиса. – Как это называется?
– Э-э… Транзисторная система управления блока 6-Б, – промямлил монах.
Разбойник, смотревший на документы, перевернув их вверх ногами, тем не менее заметил, что у одного рисунка цвета линий и фона обращены по сравнению с другим, и этот эффект, похоже, заинтересовал его не меньше, чем золото. Он обводил найденные сходства на рисунках коротким грязным указательным пальцем, оставляя еле заметные следы на разукрашенном пергаменте. Фрэнсис едва сдерживал слезы.
– Не надо! – ахнул монах. – Слой золота такой тонкий, что и говорить не о чем. Взвесьте вещь в руке. Там основной вес – сама бумага. Она вам не нужна. Пожалуйста, господин, возьмите лучше мою одежду. Возьмите осла, возьмите мой узелок. Берите, что хотите, но оставьте мне эти вещи. Они же для вас ничего не значат.
Грабитель задумчиво взглянул на взволнованного монаха и потер подбородок.
– Я оставлю тебе одежду, осла и все остальное, – предложил он. – А заберу только амулеты.
– Ради Бога, тогда убейте меня! – взвыл брат Фрэнсис.
Разбойник хмыкнул:
– Посмотрим. Говори, для чего они нужны.
– Ни для чего. Одна вещь – напоминание о давно умершем человеке. О древнем. А вторая – просто копия.
– А тебе они зачем?
Фрэнсис на секунду закрыл глаза и попытался придумать объяснение.
– Знаете лесные племена? Как они поклоняются предкам?
Серые глаза грабителя зло вспыхнули.
– Мы презираем предков! – рявкнул он. – Пусть прокляты будут те, кто породил нас!
– Прокляты, прокляты! – отозвался один из закутанных в мешковину лучников на склоне горы.
– Ты знаешь, кто мы? И откуда?
Фрэнсис кивнул.
– Я не хотел вас обидеть. Древний, которому принадлежала эта Реликвия… Он – наш древний учитель. Мы чтим его память. Это просто напоминание о нем, ничего больше.
– А копия?
– Я сам ее сделал. Прошу вас, господин, я потратил на нее пятнадцать лет. Она вам не нужна. Вы же не отнимете у человека пятнадцать лет жизни?
– Пятнадцать лет? – Разбойник закинул голову и взвыл от восторга. – Ты потратил пятнадцать лет на это?
– Ой… – Внезапно Фрэнсис увидел, что короткий указательный палец грабителя постукивает по оригинальной светокопии.
– На эту штуку у тебя ушло пятнадцать лет? Но ведь она уродлива! – Грабитель захлопал себя по брюху, продолжая указывать на Реликвию в промежутках между приступами хохота. – Ха! Пятнадцать лет! Так вот чем вы там занимаетесь! Зачем? Какая польза от темного бессмысленного рисунка? Пятнадцать лет! Хо-хо! Ну и бабская работа!
Брат Фрэнсис потрясенно наблюдал за ним. Тот факт, что грабитель принял священную Реликвию за копию, лишил монаха дара речи.
Разбойник со смехом взял оба документа, явно собираясь их порвать.
– Иисус-Мария-Иосиф! – завопил монах и упал на колени посреди тропы. – Ради Бога!
Разбойник бросил бумаги на землю.
– Я поборюсь с тобой за них, – великодушно предложил он. – Ставлю свой нож против этих штук.
– По рукам, – поспешно сказал Фрэнсис, надеясь, что во время поединка у Неба, по крайней мере, будет шанс незаметно вмешаться. О Боже, Ты дал силу Иакову, чтобы он одолел ангела на скале…
Они встали лицом к лицу. Брат Фрэнсис перекрестился. Разбойник достал из-за пояса нож и швырнул его к бумагам. Противники закружили друг вокруг друга.
Через три секунды монах, стеная, уже лежал на спине, придавленный небольшой горой мускулов; казалось, какой-то острый камень перерезает ему хребет.
– Хе-хе, – усмехнулся разбойник и встал, чтобы забрать свой нож и свернуть документы.
Сложив руки, будто в молитве, брат Фрэнсис пополз за ним на коленях, крича что есть мочи:
– Пожалуйста, возьмите только один, но не оба! Пожалуйста!
– Выкупи, – хмыкнул грабитель. – Я их добыл в честном бою.
– У меня ничего нет. Я беден!
– Чепуха. Если они так сильно тебе нужны, то ты достанешь золото. Два гекла золота, таков будет выкуп. Можешь приносить в любое время. А твои вещицы я спрячу в своей хижине. Если хочешь их вернуть, неси деньги.
– Послушайте, они важны не для меня, а для других. Я нес их папе римскому. Может, они заплатят вам за важный документ. Но оставьте мне другой, чтобы я мог его показать.
– Разве что ты поцелуешь мне сапог, – смеясь, бросил разбойник через плечо.
Брат Фрэнсис догнал разбойника и с жаром поцеловал его сапог.
Это оказалось слишком даже для такого человека, как грабитель. Он оттолкнул монаха ногой, разделил два документа и с проклятием бросил один из них в лицо Фрэнсиса. Затем сел на осла и поехал вверх по склону к месту засады, где ждали закутанные в тряпье лучники. Брат Фрэнсис подхватил драгоценный документ и пошел вслед за разбойником, осыпая его словами благодарности и благословениями.
– Пятнадцать лет! – фыркнул разбойник и снова отпихнул Фрэнсиса ногой. – Прочь! – Он помахал сияющей в солнечных лучах копией. – Не забудь: два гекла золота за Реликвию. И скажи своему папе, что я добыл ее в честном бою.
Фрэнсис остановился, перекрестил удалявшегося разбойника и тихо возблагодарил Господа за то, что существуют такие бескорыстные грабители, по невежеству своему способные на ошибку. Он с любовью прижал к себе оригинальную светокопию и зашагал по тропе. А разбойник тем временем с гордостью демонстрировал прекрасную копию своим товарищам-мутантам.
