– Нет. Офицеры, которые с ним прибыли. Они действуют весьма методично.
– Как вы об этом узнали?
– Мне рассказал Поэт.
– Поэт! Ха!
– К сожалению, на этот раз он говорил правду. Ему удалось стащить один из их рисунков.
– Можно посмотреть?
– Нет, я заставил Поэта его вернуть. Но мне это не нравится. У меня дурное предчувствие.
– Полагаю, Поэт потребовал заплатить ему за эти сведения?
– Как ни странно – нет. Тон Таддео ему сразу не понравился. С тех пор как они прибыли, он постоянно что-то бурчит себе под нос.
– Поэт всегда бурчит.
– Да, но только сейчас он настроен серьезно.
– Зачем, по-вашему, им эти рисунки?
Пауло мрачно скривился:
– Аббатство – хорошая цитадель. Ее ни разу не взяли ни в ходе штурма, ни после осады. Возможно, они восхищены ею как профессионалы. Будем считать так, пока не убедимся в обратном.
Отец Голт задумчиво посмотрел на восток, где простиралась пустыня.
– Если армия пойдет в поход на запад через равнины, ей, вероятно, понадобится оставить где-то здесь гарнизон, прежде чем двигаться на Денвер. – Он призадумался, и на его лице отразилась тревога. – А у нас уже готовая крепость!
– В том-то и дело.
– По-вашему, их прислали сюда шпионить?
– Нет! Вряд ли сам Ханнеган хоть раз слышал про нас. Но они здесь, и они офицеры и поэтому невольно смотрят по сторонам, и в их головах появляются разные идеи. Весьма вероятно, что теперь Ханнеган про нас узнает.
– Что вы намерены предпринять?
– Пока не решил.
– Может, поговорите об этом с тоном Таддео?
– Офицеры – не его слуги. Они всего лишь эскорт, защита. Что он может сделать?
– Он – родственник Ханнегана и обладает влиянием.
Аббат кивнул:
– Постараюсь как-нибудь затронуть эту тему. Но сначала понаблюдаем за тем, что происходит.
Через нескольких дней тон Таддео завершил исследования устрицы и, по-видимому, удостоверившись в том, что это – не обман, сосредоточил свое внимание на жемчужине. Задача оказалась непростой.
Были изучены горы документов – точнее, копий документов. Цепи звенели и лязгали, когда с полок снимали драгоценные книги. В тех случаях, когда оригинал был частично поврежден или испорчен, ученые не решались доверять интерпретации и зрению копировщика. Подлинные рукописи, относившиеся к эпохе Лейбовица, доставали из герметичных бочек и особых погребов, куда их отправляли на бесконечно долгое хранение.
Помощник тона накопил кипы заметок. Через пять дней тон Таддео стал работать быстрее и стал похож на голодную гончую, взявшую след вкусной дичи.
– Великолепно! – Настроение его переходило от ликования к веселой недоверчивости. – Фрагменты текста, написанного физиком двадцатого века! Даже уравнения друг другу не противоречат.
Корноэр заглянул ему через плечо:
– Я их видел, но вообще ничего не понял. А это важная тема?
– Пока не знаю. Математика прекрасная, прекрасная! Смотри, вот эта штука под знаком радикала похожа на функцию двух производных, но на самом деле представляет собой целое множество производных.
– Каким образом?
– Индексы превращаются в развернутое выражение, причем автор заявляет, что это линейный интеграл. Или вот – простое на вид выражение, однако его простота обманчива. Очевидно, оно символизирует не одно, а целую систему уравнений – в очень сокращенной форме. Я два дня не мог понять, что автор думал об отношениях – не просто одних величин к другим, но об отношении между системами. Понятия не имею, какие физические величины здесь задействованы, но изощренность математики просто… просто бесподобна! Если это мистификация, то чрезвычайно талантливая, а если нет, то нам невероятно повезло. Я непременно должен увидеть самую раннюю копию этого документа.
Брат-библиотекарь застонал, когда еще одну запечатанную свинцом бочку выкатили из хранилища. Армбрастера не удивил тот факт, что ученый-мирянин всего за два дня разгадал загадку, которая лежала здесь дюжину веков. Для хранителя Реликвий каждый открытый бочонок означал уменьшение срока жизни документов, и потому монах не скрывал неодобрительного отношения ко всему происходящему. Для брата-библиотекаря, делом жизни которого было сохранение книг, сами они существовали прежде всего для того, чтобы их можно было навечно законсервировать. Использование книг было побочным свойством, которого следовало избегать, если оно угрожало сроку их существования.
Аббат с облегчением вздыхал, наблюдая, как изначальный скептицизм тона тает с каждым новым фрагментом научного текста до-Потопного периода. Ученый не делал никаких заявлений относительно цели своих исследований, но работал четко, будто следуя намеченному плану. Чувствуя приближение некоей зари, дом Пауло решил предложить петуху насест – на случай, если тот ощутит в себе порыв объявить о начале нового дня.
– Общину заинтересовали ваши труды, – сказал он ученому. – Хотелось бы узнать о них, если вы не против. Конечно, мы наслышаны о ваших теоретических изысканиях, однако для большинства из нас это слишком сложный предмет. Вы не могли бы рассказать нам что-нибудь об этом в общих чертах, так, чтобы было понятно неспециалисту? Община ворчит на меня за то, что я не пригласил вас выступить с лекцией, но я подумал, что вы захотите сперва здесь освоиться. Поэтому если вы не…
Взгляд тона, казалось, стиснул череп аббата штангенциркулем и измерил его шестью разными способами. Тон с сомнением улыбнулся:
– Вы хотите, чтобы я объяснил нашу работу самыми простыми словами?
– Да, пожалуйста, если возможно.
– В том-то все и дело. – Таддео рассмеялся. – Необученный человек читает статью о естественной науке и думает: «Ну почему автор не мог объяснить это попроще?» Ему невдомек, что текст, который он пытался прочесть, уже написан наиболее простым языком – для этой темы. Более того, натурфилософия в значительной мере – всего лишь процесс лингвистического упрощения, попытка изобрести язык, где половина страницы с уравнениями выражает идею, которую нельзя изложить менее чем на тысяче страниц так называемого «простого» языка. Я ясно выражаюсь?
– Думаю, да. Раз уж вы выражаетесь ясно, то, быть может, расскажете нам именно об этом аспекте? Если конечно, это предложение не является преждевременным – в той части, в которой оно касается вашей работы с Реликвиями.
– Мы уже довольно четко представляем себе, куда движемся и с чем должны здесь работать. Чтобы закончить работу, разумеется, потребуется еще немало времени. Фрагменты нужно сложить вместе, а ведь они даже не принадлежат к одной и той же картинке. Пока непонятно, что нам удастся узнать, однако вполне понятно, что узнать не удастся. Я рад сообщить, что мы не теряем надежды, и не против того, чтобы рассказать о работе в общих чертах, но… – Он пожал плечами.
