– Никуда. Я передумала.
Он улыбнулся:
– Но ты так спешила поскорее попасть в город…
– Забудьте об этом, святой отец. Я передумала.
– Хорошо. Тогда едем домой. Может, отдашь ребенка на попечение сестер на пару дней?
– Я подумаю.
Машина помчалась по шоссе в сторону аббатства. Подъезжая к лагерю «Зеленой звезды», Зерки заметил, что что-то не так. Пикетчики больше не маршировали у входа в лагерь. Они собрались вместе и слушали двух полицейских и третьего человека, которого Зерки не узнал. Он свернул на медленную полосу. Один послушник заметил машину и замахал табличкой. Дом Зерки не собирался останавливаться сейчас, когда в машине сидела женщина, однако один из полицейских вышел на трассу и направил свой жезл на детекторы препятствий машины. Автопилот среагировал и затормозил. Зерки не мог не подчиниться. Двое полицейских подошли к машине, записали ее номер и потребовали документы. Один из них с любопытством взглянул на женщину с ребенком, заметил красные билеты. Другой махнул рукой в сторону пикетчиков.
– Так это вы все устроили, исусик? – рыкнул он. – Ладно, вон тот джентльмен в коричневом хочет вам кой-чего рассказать. По-моему, его стоит послушать.
Ребенок снова заплакал. Мать беспокойно заерзала на сиденье.
– Послушайте, эта женщина и малышка нездоровы. Я приму у вас судебные распоряжения, но, пожалуйста, позвольте нам немедленно вернуться в аббатство. Потом я вернусь.
Полицейский снова посмотрел на женщину:
– Мэм?
Она бросила взгляд на лагерь, на статую, возвышающуюся над входом:
– Я выйду здесь.
– Нет! – Дом Зерки схватил ее за руку. – Дитя, я запрещаю тебе…
Полицейский мгновенно вцепился в запястье священника.
– Отпустите ее! – выпалил он, а затем добавил: – Мэм, он ваш опекун?
– Нет.
– Тогда почему вы запрещаете этой женщине выйти? – грозно спросил полисмен. – Наше терпение уже на исходе, мистер, так что лучше…
Не обращая на него внимания, Зерки заговорил с женщиной. Та покачала головой.
– Тогда отдай мне малышку. Я отвезу ее к сестрам. Я настаиваю…
– Мэм, это ваш ребенок? – спросил полицейский. Женщина уже вышла из машины, но Зерки держал на руках ее ребенка.
Женщина кивнула:
– Да.
– Он вас в заложники взял, что ли?
– Нет.
– Что вы хотите делать, мэм?
Она не ответила.
– Садись в машину, – сказал ей дом Зерки.
– Прикусите язык, мистер! – рявкнул полицейский.
– Леди, а ребенок?
– Мы оба выходим, – ответила она.
Зерки захлопнул дверь и попытался включить двигатель, но офицер быстро просунул руку в окно, нажал кнопку «ОТМЕНА» и вытащил ключ.
– Попытка похищения? – спросил один полицейский у другого.
– Возможно, – ответил второй и открыл дверь машины. – Отпустите ребенка!
– Чтобы его здесь убили? – спросил аббат. – Вам придется применить силу.
– Зайди с другой стороны, Фэл.
– Нет!
– Так, просунь дубинку подмышку. Вот так, тяни!.. Леди, вот ваш ребенок… Нет, похоже, без костылей ничего не выйдет. Корс! Где Корс? Эй, док!
Зерки заметил в толпе знакомое лицо.
– Возьмите ребенка, пока мы держим этого психа.
Доктор и священник переглянулись, а затем доктор взял ребенка. Полицейские отпустили священника. Один из них повернулся и обнаружил, что его окружают послушники с поднятыми вверх табличками. Он решил, что таблички могут стать оружием, и потянулся к пистолету.
– Назад! – крикнул он.
Ошеломленные послушники подались назад.
– Вылезайте.
Аббат вышел из машины и оказался лицом к лицу с пухлым судейским чиновником в коричневом. Тот похлопал его по руке сложенным листом бумаги.
– Вы только что получили судебный запрет, который я должен вам зачитать и объяснить. Эти полицейские – свидетели…
– Ладно, давайте его сюда!
– Вот и славно. Итак, суд постановил: «Поскольку истец заявляет о серьезном нарушении общественного порядка»…
– Бросьте таблички вон в ту урну, – обратился Зерки к послушникам, – затем садитесь в машину и ждите. – Он не стал слушать чиновника и направился к полицейским. Судебный пристав шел за ним, продолжая монотонно читать. – Я арестован?
– Мы пока не знаем.
– По какому обвинению?
– Если хотите, можем придумать парочку.
Уведя женщину с ребенком в лагерь, из ворот вышел Корс. Вид у врача был мрачный, если не пристыженный.
– Послушайте, святой отец, я знаю, что вы чувствуете, но…
Аббат Зерки ударил правой ему в лицо. Корс потерял равновесие и резко сел на дорогу. Из его носа потекла кровь. Полицейские скрутили священнику руку за спиной.
– …исключено, – бубнил судебный пристав, – иначе как по распоряжению суда pro confessor…
[126]
– Веди его к машине, – сказал один из полицейских.
Аббата повели не к его машине, а к полицейской.
– Вот судья-то удивится, – заметил полицейский. – Теперь стойте здесь, и чтоб без звука. Если дернетесь, наденем на вас наручники.
Аббат и полицейский ждали у машины, пока судебный пристав, врач, прижимавший к носу платок, и второй полисмен совещались.
Они говорили минут пять. Совершенно пристыженный, Зерки прижался лбом к металлическому корпусу машины и попытался молиться. Сейчас его мало заботило, к какому решению они придут. Он мог думать только о женщине и о ребенке. Она была готова изменить свое решение, ей требовался лишь приказ – «я, служитель Бога, заклинаю тебя», но они заставили его остановиться, и она увидела, как над «служителем Бога» бесцеремонно взял верх дорожный полицейский кесаря.
– Ладно, мистер. Везучий же вы псих, скажу я вам.
Зерки поднял взгляд на полицейского:
– Что?
– Доктор Корс отказывается подавать жалобу. Говорит, что получил по заслугам. Почему вы его ударили?
– У него спросите.
– Спросили. Я просто пытаюсь решить – забрать вас или вручить вам повестку. Судебный пристав говорит, что в этих местах вас знают. Кто вы?
Зерки покраснел:
– Для вас это ничего не значит? – Он коснулся креста на своей груди.
– Если человек с крестом бьет кого-то в нос, то нет. Кто вы?
