На молу собрались любопытные. И я с интересом разглядывал австралийских аборигенов, поразивших меня абсолютно черным цветом кожи и ежиком густых жестких волос на голове. И так засмотрелся, что уронил в воду свои часы. Это была уже не первая потеря: накануне я так же распростился с измерителем уровня масла.
Виджен пригласил меня остановиться у него. С нами обедал голландский капитан с островов Ару. Вечер проходил в голландской манере — учтиво и немного церемонно. Нас обильно и отменно потчевали — такие пиры лет пятьдесят назад были нередки в английской провинции в разгар зимы. Меня спрашивали, что я буду делать, если окажусь у охотников за головами. Ответил, что обладаю двуствольным пистолетом с хорошим боем.
— А каково убойное расстояние?
— Десять ярдов.
Все засмеялись, и я попросил объяснений. Мне сказали, что папуасов, которые будут за мной охотиться, я не увижу — они всегда прячутся за деревьями и метко стреляют отравленными стрелами с расстояния 200 ярдов. А подойдут ко мне только к мертвому. Стрелы у них такие, что уж если в тебя попадет, то не вытащишь. Словом, приятная публика.
На острове Терсди был банк, размещавшийся в маленьком деревянном строении. Я отправился туда по жаре, исполненный надежд. Увы, никаких денег не получил, идо Манилы у меня оставалось всего 18 фунтов. Островитяне попросили доставить почту в Японию, а еще сообщить, если увижу, где находится один люггер, недавно похищенный с острова. Я позволил себе заметить, что им вряд ли когда-либо приходилось проводить опознание люггера с воздуха. Меня заверили, что это дело весьма простое, и снабдили фотографией другого люггера — копией такого, как похищенный, только мачта на два фута длиннее.
Не без сожаления простившись с Видженом, я в полуденный зной покинул остров Терсди и полетел через Торресов пролив. Первый ориентир — остров Деливеранс, в 50 милях от Терсди. В полете мне пришлось то и дело уравновешивать гидроплан — наверное, потому, что я нарушил дифферент (разницу в осадке), заправив передний бак целиком и оставив задний пустым. Я сделал это специально, решив, что так будет легче взлететь. Так, думаю, и случилось, но в воздухе перегрузка носовой части дала о себе знать, и мне пришлось держать ручку управления тремя пальцами, тогда как обычно хватало двух. Вскоре я пролетел остров Деливеранс атолл со спокойной лагуной. Через некоторое время увидел внизу землю довольно неожиданно, так как сначала принял ее за тень от облака. Я летел над прибрежной илистой отмелью и наблюдал здесь фантастическую сцену, которую не забуду никогда. Сотни крокодилов в панике, стремясь к глубокой воде, шлепали по мелководью и мощными ударами хвостов разбрызгивали грязь во все стороны. Некоторые из них были огромны — 15 футов длиной (я прикинул их размер по тени от поплавков). Я всегда считал, что крокодилы обитают в пресной воде; вероятно, здесь был их Брайтон-бич. Когда пролетал над маленькой песчаной бухтой, то увидел люггер, вытащенный на пляж. Он был похож на похищенный. В таком месте только и скрываться. Кто мог вообразить, что сюда доберутся по воздуху! Я сообщил, власти послали патрульный катер, и оказалось, что это действительно было украденное судно.
Мерауке — тесное селение, занимавшее небольшое пространство тропического леса, С одной стороны оно ограничено широкой, спокойной и мутной рекой. Выбирая с воздуха место для посадки, я заодно составил себе представление о местном населении. Причал и берег реки заполнили туземцы — их было тут, наверное, около 2 тысяч. Несколько белых жителей садились в катер. Над одной из причальных бочек развевался трехцветный голландский флаг. Подрулив к причалу, я сразу же познакомился со всем белым мужским населением Мерауке: тремя миссионерами, голландским чиновником и врачом. Миссионеры, с бородами по пояс, были, казалось, рады новому человеку, хотя не говорили ни на английском, ни на французском. Чиновник назывался по-голландски «гезагхеббер». Врач немного говорил по-английски. Я с интересом осматривал это экзотическое место. Вдоль узких улочек теснились хрупкие деревянные и бамбуковые строения. Были тут несколько китайских магазинчиков с удивившим меня разнообразием товаров. В одном из них мне продали бензин — в канистрах без этикеток. А вот подходящего масла найти не смог; хорошо, что еще остался небольшой запас.
На следующую тысячу миль маршрута у меня не было никакой карты. Я рассчитывал найти хоть что-нибудь в Мерауке, но не нашел ничего. Выручил гезагхеббер, великодушно отдавший мне собственный экземпляр. Меня отвели в каменный дом для приезжих, где я был единственным постояльцем. Пока я тщетно, по причине несходства языков, пытался узнать, где бы купить чего-нибудь поесть, еда неожиданно появилась. Наверное, ее прислал доктор или гезагхеббер. Моя обитель находилась прямо у местной тюрьмы, и охранявшие ее четверо туземцев каждые четверть часа перезванивались колокольчиками. Я на себе испытал, какое это прекрасное средство от излишней сонливости.
Утром, идя к причалу, встретил группу заключенных. Их вели на работы. Голландский чиновник обратил мое внимание на двух из них — здоровяков с сияющими лицами, которые смеялись и весело болтали друг с другом. Добродушные, милые люди. Мой спутник рассказал, что они жили в джунглях, а пищу себе добывали иногда в Мерауке. Каким образом? Выискивали какого-нибудь упитанного мальчика, угощали его плодами саговой пальмы, обладающими наркотическим действием, потом тащили в джунгли и съедали. Голландец считал, что их нельзя наказывать сурово за то, к чему они привыкли с детства и в чем, по их понятиям, не было ничего дурного. Поэтому он осудил их на несколько лет дорожных работ, что им весьма нравилось, ибо без всяких дополнительных хлопот обеспечивало постоянной пищей.
Взлет получился долгим, утомительным, и, когда я оторвался наконец от гладкой поверхности реки, направив машину в раскаленный липкий воздух, ощущение было такое, будто я лечу на старой, замызганной тачке с крыльями. Зеленое море пальмовых зарослей внизу внушало мне неприятное чувство, я весь взмок — то ли от жары, то ли от переживаний.
Пройдя вдоль южного побережья Новой Гвинеи, я затем 70 миль летел над островом Фредерик Хендрик. Ни один белый человек никогда не проникал в глубь этого острова — туземцы атаковали любой корабль у его берегов.
Обгоняя тени облаков, тень моего гидроплана неслась по дикой местности — то по открытому травяному пространству, то по джунглям. В середине острова на обширном болоте я увидел отчетливый рисунок, образованный ровными полосами. Тысячи лет назад эту землю явно обрабатывали, сейчас здесь было безлюдно. На всем острове я заметил только два крошечных возделанных участка.
Воздушная дорога была не гладкая, правда без серьезных ухабов и ям, а будто слегка взрыхленная. К 10 часам я пересек остров, и теперь мне предстоял 260-мильный морской перелет к островам Ару. Надо было внимательно следить за курсом, хотя Ару — цель довольно крупная. На последней сотне миль я обнаружил, что меня снесло правым бортом на 14 градусов, и изменил курс соответственно. После Новой Гвинеи море ощущалось как стихия ласковая и безопасная. «Джипси Мот» летела безупречно. Я плотно перекусил и сидел, размышляя и заполняя бортовой журнал. Время шло незаметно, и в 12.43 я подлетел к узкому проливу между главными островами архипелага — Уокам и Коброр. Пролив был забит лодками с высокими носом и кормой. Берега покрывал роскошный лес, стелющиеся растения всевозможных оттенков красного цвета густо обвивали стройные деревья. От созерцания тропических красот меня отвлек резкий толчок гидроплан угодил в воздушную яму, и я поспешно пристегнулся, чтобы не вылететь из кокпита.
