Боясь за судьбу своего гидроплана, я поспешил обратно и пошел к Томсу за советом: куда спрятать «Джипси Мот»? Мы стали разыскивать некого офицера разведки Королевских ВВС и первым делом направились в бар Шанхайского клуба: Чрезвычайно длинный узкий бар был полон всякого занятного народа, и я получил немало ценных советов. Лучший из них, как я теперь понимаю, был предложен Пэдди Фаулдзом, бывшим летчиком Королевских ВВС, а теперь работавшим в Китае на «Шелл». Он советовал мне лететь на Пекин, обходя тайфун с запада-северо-запада. Но мне не хотелось залетать так далеко в глубь материка. Офицера разведки мы действительно нашли в баре; он спросил меня, не пробовал ли я договориться поставить свой гидроплан в специальный ангар.
— Что это за специальный ангар? — спросил я.
— У авиакомпании Северного Китая есть большой ангар для гидропланов. Он находится у реки, и там есть бетонный слип.
Дозвониться до авиакомпании нам не удалось, и Палмер отвез меня к этому ангару на катере. Слип находился на подветренном берегу, сильный ветер дул здесь под углом к нему, с берега. Ангар оказался заперт, но в любом случае при таком ветре затащить в него гидроплан было бы невозможно. Пришлось оставить его на ночь там, где он был.
На следующее утро я опять посетил отца Герзи. Он выглядел встревоженным; тайфун разрушил 2 тысячи домов на Риукиу — цепочке островов между Формозой и Японией. Планируя свой полет, я хотел лететь вдоль именно этих островов, но японцы отказались дать мне разрешение. Поэтому и находился теперь в Шанхае и вынужден был лететь в Японию над открытым морем. По словам отца Герзи, тайфун, похоже, перемещался по дуге на восток и должен был пройти поблизости от Шанхая. Герзи считал, что скорость движения тайфуна увеличивается и что мне необходимо как следует закрепить мой гидроплан. Но как это сделать? Во всем этом огромном городе мне не удавалось найти подходящего места, чтобы спрятать свой маленький самолетик.
Я пошел к «Джипси Мот» и оттащил ее подальше от воды. Потом немного наклонил гидроплан на нос, чтобы ветер не поднимал его, а, наоборот, прижимал к земле. На следующее утро (10 августа) отец Герзи сообщил, что центр тайфуна находится в 150 милях к юго-востоку оттого залива, где я садился на пути с Формозы. Было похоже, что тайфун заворачивает к побережью и дальше собирается идти в глубь материка — совершенно необычно для августа. Вероятно, он все же изменит направление и двинется прямо на Шанхай. Пришли сообщения о том, что пароход «Вайшинь» потерпел бедствие в бухте Намкван, а «Квонгтань» затонул со всей командой у Фунингфу — там, где я останавливался, летя с Формозы. Тайфун перемещался со скоростью 360 миль в сутки. Отец Герзи считал, что в самое ближайшее время нас ожидает ветер 50 миль в час.
В 4.30 пополудни выстрелила пушка — тайфунное предупреждение. Я отправился на катере к своему гидроплану, чтобы дежурить возле него всю ночь. У меня была одна надежда. В полете «Мот» не пострадала бы и при ветре 100 миль в час при условии, что она летит против ветра. Такой ветер сообщил бы подъемную силу, эквивалентную весу в одну тонну. Значит, если бы я смог удерживать гидроплан против ветра и утяжелить его весом в одну тонну, он выдержал бы тайфун. Если наполнить поплавки водой, то вес будет как раз тот, что надо, — это я знал по собственному горькому опыту. Но в таком случае я не смогу развернуть «Мот», если ветер начнет меняться. Гидроплан стоял под защитой стены, крылья закреплены растяжками на четыре нефтяные емкости с водой. Я вынул из поплавков пробки — теперь в прилив они наполнятся водой. Сторож, живущий в плавучем доме, пустил меня на ночь к себе. Ночью просыпался и прислушивался к ветру — он дул с ровной силой. То же было и наутро. Я подумал: «Ну не дурень ли я сидеть здесь, как трусливый кролик!» — и первым же попутным катером отправился в Шанхай. Пришел к отцу Герзи за новостями. Тайфун ударил по побережью в той бухте, где я садился среди джонок, теперь двигался в глубь материка, но отец Герзи по-прежнему считал, что он изменит направление и пойдет на север, на Шанхай. Я сказал отцу-настоятелю, что собираюсь улететь из Шанхая завтра утром — с тайфуном или без него. Если ветер не пустит меня в Японию, я полечу в Корею. Если, пролетев 5 часов над морем, я увижу, что мне до Японии не хватает бензина, поверну на север и полечу с попутным ветром. Я могу так сделать даже при скорости ветра 60 миль в час. Выложив все это отцу Герзи, я ожидал, что он начнет в своей резкой манере отговаривать меня, но он сказал только:
— Очень хорошо.
Затем, правда, посоветовал не улетать, пока он не получит сводки из Кореи и Японии, что обычно бывало по утрам. Но я не мог ждать. Я собирался выйти из дома Томса на рассвете, чтобы в 7 часов быть у гидроплана, а в 9 часов взлететь.
Я решил, что сделаю так: полечу сначала не к морю, а вверх по реке, к конторе «Шелл». Пэдди к тому времени уже будет знать от отца Герзи последнюю сводку и просигналит мне флагом. Если на крыше будет один флаг — благоприятный ветер на высоте ниже 5 тысяч футов, два — выше этого уровня, три — условия для меня слишком опасны.
Наутро китайский служащий, выдававший мне бензин, вывел краской на фюзеляже «Джипси Мот» иероглифы, означавшие: «Попутного ветра и благополучного полета». Гидроплан быстро понесло поперек реки, а взлет получился легким, как никогда. У меня было 48 галлонов горючего, и я пожалел, что не взял все 60, - мы бы взлетели и с ними. Найти здание компании «Шелл» оказалось не так-то просто: вдоль реки на несколько миль тянулся бесконечный ряд строений, и все они были похожи друг на друга, и почти на каждом были флаги. Но тут я увидел три флага, расположенных треугольником. Три флага — и это после того, как я с такой легкостью взлетел почти с полной загрузкой! Все было против меня. Я полетел дальше вверх по реке и нашел американский ангар. Сел, подрулил к добротному причалу, а опытная команда в два счета вытащила мой гидроплан на гладкий бетон. У американцев была телефонная связь с городом. Я позвонил I Пэдди и высказался по поводу его трех флагов.
— Невозможно, мой дорогой, — ответил он, — Совершенно невозможно. Отец Герзи говорит, что ты попадешь в 60-70-мильный встречный ветер. Чистое самоубийство.
Воспользовавшись тем, что мой гидроплан попал на твердую землю, я внимательно обследовал фюзеляж. Внизу отошла ткань и обнажила фанеру, которая выглядела намокшей. В этой клееной фанере была вся сила гидроплана. Если морская вода лишит клей его действия, какой-нибудь порыв ветра неминуемо отломит хвост. «Джипси Мот» строилась не как гидроплан, а потому не была способна противостоять морской воде. Я оторвал бесполезный кусок ткани и в три слоя покрыл фанеру черной битумной краской. Пока красил, думал о парашюте — он бы мне совсем не помешал.
Днем отец Герзи сказал мне, что завтра я не должен вылетать раньше 8.30, когда он получит сводку из Японии. Значит, вылет не раньше 9.30. Я не любил вылетать в столь позднее время, но что я мог сказать человеку, который так заботился о моей безопасности? От этой нетерпеливой, одетой во все черное фигуры исходило что-то хорошее, доброжелательное. Каждый раз, расставаясь с ним, я испытывал побуждение начать новую жизнь.
Настало утро 13 августа. «13- мое счастливое число, — уверял я себя. — Первый самостоятельный полет — 13-го, из Веллингтона вылетел 13-го, в Сидней прилетел 13-го. И сегодня, 13-го, вылечу из Шанхая». Но внутренний голос нашептывал: «13 — несчастливое число, все об этом знают». Но я сказал себе, что мне нет дела до этих предрассудков. Все, чего я хочу, — это перелететь Желтое море, и именно сегодня, 13-го. Отец Герзи сказал, что я могу лететь, но условия благоприятными не назовешь. На значительном отрезке пути ветер будет встречный, силой 6 баллов или около того, но близ Кагосимы он, как ожидается, ослабеет. Ведя гидроплан вверх по реке для разогрева, я проверил, все ли у меня под рукой: секстан, логарифмическая линейка, морской альманах, таблицы, часы, барометр, бортовой журнал, карты, циркули. Ветер по-прежнему был сильным, и мы легко скользнули с воды в воздух. Поднявшись над рекой, я развернулся и взял курс на Японию.
