— Она сломалась на днях. Механик должен приехать завтра.
— О, так вы про автомобиль? Я могу попробовать посмотреть, что можно сделать, — вмешалась я, улыбнувшись племяннику Рихтера. Карапуз на мгновение затих, а затем затрепыхался еще сильнее.
— Только после того, как позавтракаешь, — твердо сказал алхимик. — Грэг?
— Да, конечно! Проходите, — спохватился старший Рихтер.
Спустя час я уже копалась внутри капота грузовичка, который Корбин когда-то подарил семье своего брата. Модель машины была из последних, поэтому пришлось повозиться, прежде чем мне удалось найти поломку. В механике я разбиралась слабо, но тут повезло, неисправность оказалась пустяковой. Так что к обеду мы уже смогли покинуть мельницу и отправиться дальше, оставив Седрика искать топливо для геликоптера.
В ближайший городок заезжать не стали, проехали мимо и сели чуть дальше, на небольшой товарной станции. В поезде Рихтер и раскрыл цель нашего путешествия.
— Помнишь, я говорил тебе, что когда-то был связан договором? Мой бывший мастер живет сейчас в Шербурге. Именно туда мы и направляемся.
— Что нам делать у твоего учителя? — спросила я, с наслаждением вытягиваясь на узкой койке. — Шербург — это где-то на юге, да?
— Юго-восток. Лучше держаться от границы с Алертом как можно дальше. Но дело не только в этом. Я хочу как можно больше выспросить у него про договор. Меня беспокоит, как наша с тобой связь может сказаться на ребенке и твоих родах. Хотя не уверен, что он знает особенности того ритуала, что мы прошли, — мрачно заявил Рихтер, плюхаясь на свое место. — Я хочу тебе рассказать кое-что. Обещай только не бить меня больно.
— Поверь, ничто не заставит меня сейчас встать, — заверила я мага. — Что ты там припас, Корбин?
До этого безумного побега из Торнема я всегда старалась соблюдать между нами приличествующую дистанцию. Рихтер мог быть раздражающим и надоедливым, но все же он был моим мастером, а я его ученицей. Но после всех этих жутко смущающих снов, после того, как алхимик протащил меня через половину Грейдора… Воспринимать Рихтера просто учителем было невозможно. Да и маг был, кажется, рад, когда я называла его по имени. Так что условности решено было опустить. В том числе и в целях конспирации. Уж больно не похож был мой спутник на человека, который будет «выкать» жене.
Мастер почему-то решил, что как супруги мы будем вызывать меньше подозрений, чем если представимся родственниками. И вот я уже третий раз за год меняю фамилию. Родившись когда-то Гревениц, а повзрослев, взяв фамилию Вернер, в замужестве я стала вначале Шефнер, затем Михельс, а теперь вот фрау Рейнхард, женой Корбина Рейнхарда, хозяина алхимической лавки. Поддельные документы полицейского мага были хороши настолько, насколько возможно. Лицо у Корбина было неприметное, и когда он прятал странные глаза за темными очками, признать в сутулящемся и рассеянном торговце одного из самых могущественных людей Грейдора было невозможно.
— Я просто хотел сказать, что мы женаты, — тяжело вздохнув, сказал маг.
— Это мне прекрасно известно. Мы ведь еще днем решили.
Рихтер изумленно моргнул, а затем покачал головой.
— Нет, ты не поняла. Я не про прикрытие. Идея выдать нас за супругов — просто способ немного подготовить тебя к правде. Есть причина, почему мы едем к моему бывшему мастеру. Мы напортачили с договором, и поэтому ты стала не ученицей моей, а женой… По магическим законам.
— Хорошая шутка, только Мартину не рассказывай. Он не оценит, — сонно улыбнувшись, ответила я.
И уже почти заснула, когда на мои губы лег невесомый поцелуй. Осторожный, ласковый. В нем не было страсти, лишь мольба — не отвергать, позволить быть рядом. Даже не успев осознать происходящее, я ответила на эту мольбу движением своих губ.
Нет, я не перепутала Корбина с Мартином. Я потянулась именно к зеленоглазому магу так, будто изголодалась по его поцелуям. Будто прикасаться к нему, желать его тепла совершенно естественно и нормально. Рихтер, стоя на коленях у изголовья моей постели и не прерывая поцелуя, коснулся горячими пальцами шеи. Как котенка погладил… Это было так приятно, что я не удержалась от стона. Именно он и привел меня в чувство.
Что в таких случаях делают приличные женщины? Плачут? Отвешивают пощечины? Рвут на голове волосы, проклиная предавшее тело? Когда мужчина отстранился, я нащупала край одеяла и натянула его до бровей. Словно ребенок, играющий в прятки и думающий, что раз он ничего не видит, то и его никто не может заметить. Сейчас мне хотелось именно этого. Исчезнуть. Из этого поезда, из этой страны.
— Спряталась? — озадачился маг. — Слушай, зря я так, конечно, сделал. Но это был самый действенный способ показать, что связь между нами… не так невинна, как хотелось бы.
— Умри, — сдавленно ответила, желая оказаться где угодно, но не в одном купе с ним. — Ты хоть понимаешь, что творишь?
— Отлично понимаю, — мрачно сказал алхимик и довольно болезненно дернул за прядь волос, неосторожно торчащую из одеяла. — Вылезай давай. Теперь все равно не заснешь.
— Вы слишком много о себе думаете, мастер! — заявила, осторожно глянув.
В тусклом свете керосиновой лампы можно было заметить, что обычно бледное лицо мага окрасилось румянцем. Но при этом он продолжал язвить, скрывая смущение за дерзостью.
— О, снова на «вы»? Никакой я тебе не мастер. Стоит это уяснить раз и навсегда.
— Ну уж точно не муж!
— Хорошо, не муж, — миролюбиво согласился Рихтер. — Так тебе рассказать о том, что пошло не так с нашим договором?
— Делай что хочешь. Только… отойди еще немного подальше. И стул между нами поставь.
С большим трудом, но я все же села. Накинула на плечи шаль, подаренную Джисом. Посмотрела совершенно сухими и спокойными, как мне хотелось бы надеяться, глазами на мага. И удержала рвущиеся наружу слова — злые, обидные.
— Корбин, то, что ты сделал… так нельзя. Даже из самых благих целей. Если не хочешь быть моим наставником, не будь им. Но ты мне нужен. Как друг. Как защитник. Это не то, что я имею право у тебя просить, но именно сейчас мне не на кого больше положиться. Так почему же теперь я должна бояться, постоянно ждать подвоха? Не от кого-то другого — от Корбина Рихтера, который никогда меня не предавал. И не обманывал.
— Это не так. Я лжец. И эгоист. Может быть, не худший из людей, но совсем не такой, как ты думаешь.
Рихтер смотрел на меня глазами затравленного, практически смертельно раненного зверя. Вот только мучило его вполне человеческое чувство вины. Не только за неуместный поцелуй. Было что-то еще. Почему-то Рихтер думал, что я никогда не смогу простить его.
— Ты не шутил, когда говорил, что мы женаты?
— Это очень-очень старый ритуал, по существу идентичный магическому договору ученичества. Он тоже соединяет источники магии, что таятся в телах одаренных. Только несоизмеримо сильнее. И результат немного другой. Мастера никогда не брали себе учеников противоположного пола, и на это есть веская причина. Когда мужчина и женщина связывают свои источники на крови, то и их сердца и тела начинает…
