Мартин после возвращения из поездки все время был занят на службе, поэтому приходил домой к полуночи и уходил раньше, чем вставала я. По супругу я скучала, но его постоянное отсутствие мне было на руку. Дом — в полном моем распоряжении, значит, и тренироваться в мастерской можно не опасаясь, что Мартин что-нибудь заподозрит.
Обычно сами чары сложно уловить, особенно неактивированные, но теперь благодаря магической модификации моей левой руки я стала способна создавать мощные заклинания. Потенциально… Потому как то, что у меня пока выходило, было энергозатратным, довольно шумным, но едва ли эффективным и безопасным. И обугленная дыра в кирпичной стене, на место которой пришлось повесить гобелен, служила лучшим доказательством. А это, кстати, было не боевое заклинание — всего лишь светоч, и метила я совсем в другую сторону. К тому же после попытки создать яркий сгусток пальцы на несколько часов потеряли чувствительность, а левая рука ныла еще сутки.
Да, с новыми чарами не все шло гладко, но я отчего-то испытывала подъем духа, и даже неожиданно мрачный Корбин Рихтер, опоздавший на нашу тренировку, не испортил мне настроение.
— Ты чего в перчатках? — вместо приветствия спросил он.
— Так холодно же. Мешать не будут, не беспокойтесь.
Я приступила к разминке, затем под внимательным наблюдением Рихтера сложила несколько простых плетений, усложняя их на каждом этапе. Сила стекала с ладоней свободно, слегка пощипывая кончики пальцев. Уставала я, правда, быстро.
Заметив, что я начала выдыхаться, мастер дал мне передышку. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, сдвинула манжет рукава. Узоры на запястье светились, так что перчатки были не лишними. Признаваться в содеянном я пока не намеревалась, зная, какова будет реакция наставника. Наверняка назовет меня ленивой, а то и обманщицей, испугавшейся сложностей и выбравшей более легкий путь.
— Софи, ты не чувствуешь в себе в последнее время что-то… необычное?
Поспешно вернула рукав на место и обернулась.
— Нет, а что?
Слишком поспешно! Рихтер вскинул бровь, будто сомневаясь в моих словах.
— Точно?
— Энергетический резерв стал больше, но вы сами говорили, что при магическом договоре так бывает. Элементалей видеть без вашей помощи я все равно не могу, хотя недавно почувствовала приближение дождя за несколько часов. Но стоит быть справедливой, Мартин тоже уловил, что погода портится. У него всегда в таких случаях плечо ноет. Так ведь возраст…
Когда волнуюсь, много болтаю. Переняла эту привычку у Петера.
— Тебя послушать, так мы с Мартином дряхлые старики, — проворчал алхимик.
— Ох, мастер, вам ли говорить! Вас порой и за взрослого-то не всегда можно принять, — улыбнулась, вызвав еще один удивленный взгляд.
— Вижу, ты сегодня в приподнятом настроении. И показываешь хорошие результаты. Я рад, что ты продвигаешься, Софи. — Наставник неожиданно стал серьезен, и это настораживало. — Ты тренировалась со светочем?
— Не очень успешно, — вздохнула, — и не уверена, что готова вновь к нему вернуться.
Зябко поежилась, глядя на свинцово-серое небо. В следующий раз нужно попросить Рихтера перенести занятия в помещение.
— Замерзла? Тогда закончим сегодня пораньше. Пойдем выпьем кофе, я знаю тут одно местечко поблизости.
До небольшого ресторанчика, разместившегося почти под стенами СБ, идти было совсем ничего, но Эзра увязалась за нами, несмотря на все заверения Рихтера, что он вернет меня в целости и сохранности. Зато он уговорил ее не торчать в дверях, а усесться за соседний столик, более того, купил ей десерт и фруктовый чай, чем ввел, кажется, в состояние прострации. Еще одну чашку и пару пирожных он заказал мне, а сам взял горячее вино, смешанное с приправами, медом и цедрой апельсина. Официантка, вернувшаяся с подносом, расставляла чашки медленно, то и дело бросая на задумавшегося, а оттого необычно молчаливого алхимика заинтересованный взгляд из-под ресниц. Кажется, он ей понравился.
Грея руки в перчатках о чашку с чаем, я тоже украдкой разглядывала Корбина Рихтера. Если не считать ярко-зеленую, по-змеиному вытянутую радужку, в нем нет ничего выдающегося или особенного. Худощавая фигура чуть выше среднего роста, русые волосы, собранные в низкий хвост, приятные, но незапоминающиеся черты лица. К тому же одет совершенно непритязательно. Мартин под страхом смерти не напялил бы на себя широкополую шляпу, которые в столице уже полвека не носят, и потертую бесформенную куртку. Рихтер больше похож на наемника, чем на полицейского или могущественного мага. Да и манеры у него чересчур бесцеремонные.
И тем не менее он вызывал симпатию и казался человеком, которому можно доверять. Когда-то я так и сделала, отдав ему, почти незнакомому мне алхимику, право решать свою судьбу. И нисколько не пожалела об этом. Надежнее, чем Корбин Рихтер, не было никого. Удивительно, но этот противоречивый, легко поддающийся своим желаниям и настроениям маг стал для меня островком спокойствия.
Надо будет сказать ему об этом. Когда-нибудь. Потому что если сейчас я признаюсь в своей благодарности, он меня со свету сживет своими насмешками.
— София, ты бы хотела закончить обучение?
Неожиданный вопрос мастера заставил вздрогнуть. Закончить… обучение? Теперь, когда он начал меня по-настоящему учить?
— Скоро минет год с тех пор, как ты стала моей ученицей, — продолжил Рихтер, пряча взгляд. — Кажется, будто мы знакомы гораздо дольше.
— Да… так и есть, — тихо согласилась. — Будто я знала вас всегда.
— Но все когда-нибудь заканчивается, разве нет? Когда-то договор был тебе нужен, чтобы избавиться от внимания слишком настойчивого ухажера. Теперь эта проблема не актуальна, раз уж ты вышла за него замуж. — Наставник скривил губы в невеселой улыбке. — Магический договор сковывает — и тебя, и меня — ненужными обязательствами.
Выглядело так, будто алхимик просто хотел от меня избавиться. Что ему наскучила возня со мной. Наскучила я. Радости больше не было и в помине — в душе глубокая растерянность, оседающая пеной страха. Вот сейчас он равнодушно скажет, что на этом мы можем заканчивать и для дальнейших встреч нет причины…
— Софи?
Для меня всегда было сложно пускать людей в свою жизнь, я боялась к кому-либо привязываться всем сердцем. И после смерти деда поняла почему. Сама мысль о том, что я могу потерять близкого человека, заставляла меня паниковать, возвращала к тому времени, когда мне казалось, что родители отказались от меня. Отдали чужим равнодушным людям, для которых я была обузой. Лишь спустя несколько долгих недель, когда эпидемия пошла на убыль, я узнала, что из столицы меня увезли для того, чтобы спасти. И что ни отца, ни матери уже нет в живых.
Я не стремилась к одиночеству, просто не хотела больше никого терять. Поэтому так долго держала Мартина на расстоянии, поэтому на протяжении нескольких лет отказывалась воспринимать всерьез нашу дружбу с Петером. И только Рихтер совершенно нахально смог перемахнуть ту стену, которую я вокруг себя выстроила.
