Я так безнадежно попал.
Мы оба, мой драгоценный. Мы оба.
На часах три пополудни. На столике рядом с кроватью — уже не завтрак, а остывший обед. А я валяюсь в постели. И когда успела уснуть?!
В последние несколько дней у меня регулярно случались приступы слабости и головокружения, и это не считая проблем с аппетитом — от полного его отсутствия до ненасытного голода. Теперь вот проспала большую часть дня. Неужели это такая странная реакция на чары, помещенные в кожу? А ведь кролики чувствовали и вели себя хорошо. Разве что Пушок порой по ночам светился. Проверила руку — та выглядела вполне нормально. Видимо, все не так плохо, я просто немного переутомилась.
Пришлось искать новую одежду — платье, в котором я была утром, безнадежно помялось. Пока приводила себя в порядок, минул четвертый час и внизу уже слышались громкие голоса. Гости.
Статус и состояние моего мужа позволяли устраивать званые вечера на сотни приглашенных, но он, как и я, не любит чужаков. Поэтому сегодня здесь самые близкие — тетушка Адель, Петер с Мартой и чета Грохенбау как друзья семьи. Рихтера другом семьи Мартин, очевидно, не считал, и я не стала спорить. К тому времени, когда я спустилась, все уже разместились за столом, и хотя я честно съела оставленный мне обед, рот тут же наполнился слюной. Ладно, по крайней мере меня сегодня не тошнит. А то у тетушки Адель хватит воображения, чтобы тут же что-нибудь себе надумать. Может, когда Петер наконец женится, она перестанет так переживать за продолжение рода Шефнеров?
Было шумно. Во многом благодаря громогласному Джису, который демонстрировал охающей тетушке свою механическую конечность. Нога к тому же оглушительно скрипела, заставляя морщиться и сжимать челюсть.
— Добрый день. Вы когда ее в последний раз смазывали машинным маслом, господин Грохенбау? — строго спросила я.
— Фрейлейн… фрау Софи, — расплылся в улыбке Джис, в трогательном жесте прижимая руки к сердцу. — Так это ж… артефакт. Нельзя, наверное.
— В этом устройстве магии практически нет, как вы и просили. Почти чистая механика.
— Моя жена действительно к тебе расположена, раз ты смог убедить ее создать что-то столь… простое, — подал голос Мартин, приветствуя меня поднятым бокалом.
— Надежное, — возразил Джис.
— Старомодное, — вздохнула я. — Вот псевдоплоть — совсем другое дело. Если использовать ее с чарами класса Фенрис…
Петер и Марта обреченно переглянулись.
— Дорогая, — ласково сказала тетушка Адель. — Все эти артефакторские штучки весьма интересны, но большинство из нас и слова не понимают из того, что ты рассказываешь.
— А те, кто понимает, не забудут и в кошмарных снах, — тихо пробурчал себе под нос Петер. Недостаточно тихо. — Особенно после показа опытных образцов.
— Что за опытные образцы? — вскинув брови, спросил менталист.
Я пожала плечами, кинув недовольный взгляд на Петера.
— Вы правы, тетушка. Не стоит углубляться в разговоры о магии. Это скучно.
После того как Мартин вмешался в мои университетские дела, я перестала обсуждать с мужем свою работу. Если его это и задевало, то он никак не показывал. Но я все же усилила охранные чары на мастерской. На всякий случай. Семья семьей, а игрушки у каждого должны быть свои.
У меня никогда не было большой семьи, да и дед упорно игнорировал все праздничные даты, поэтому семейные посиделки Шефнеров казались мне маленьким чудом. Сидя мышкой напротив Мартина, я с интересом слушала сетования фрау Грохенбау на излишне самостоятельную дочь, воспоминания тетушки Адель о детских проказах Мартина и Петера, теперь смущавшие их обоих, и впечатления Марты об огромной и шумной столице.
— Ты ведь тоже какое-то время жила не в Брейге, Софи? — спросил меня Петер, расслабленно потягивая вино. Лицо его раскраснелось от смеха.
— Да, несколько лет провела в поместье дальней кузины отца, пока дед не забрал меня к себе. Терпеть не могу сельскую глушь, — сморщила нос, — но есть единственный плюс жизни в захолустье — никто теперь не вспомнит о моих ребячьих глупостях.
— Мастер Вернер рассказывал мне немного о твоем детстве, — задумчиво сказал Мартин. — Мы с ним как-то плакались в жилетку друг другу о том, как сложно воспитывать малолетних артефакторов.
Мы с Петером синхронно фыркнули.
— Рано или поздно это грозит и вам тоже, ребятки, — посмеиваясь, сказала тетушка Адель.
— Я лично собираюсь стать отцом нескольких замечательных девочек-целительниц, — заявил Петер и подмигнул своей невесте.
Марта густо покраснела.
— Воздержусь от прогнозов, — с достоинством ответила и перевела разговор на менее скользкую тему.
Уже в гостиной я с гордостью вручила свой подарок Мартину. Сине-зеленый змей на черном шарфе теперь загадочно поблескивал алым жемчужным глазом.
— Ну а теперь можешь рассказать, что за чары ты вплела? — спросил менталист, примеряя обновку. Строго посмотрел на племянника, тянущего загребущие руки к артефакту: — И не думай даже. Испортишь.
— Решила вспомнить академическую школу артефакторики. Это защита в чистом виде. Чтобы ни у кого больше не было ни единого шанса подстрелить моего мужа.
Мартин никогда не рассказывал о происхождении отметин и шрамов на своем теле, но мне хватало и собственного воображения.
Петер все-таки дотянулся до кончика шарфа и вцепился в него мертвой хваткой.
— Ну-ка, ну-ка… академическая школа, говоришь? Хе-хе…
— И что ты за человек вообще?! — возмутилась. И пояснила замершему мужу: — Ты же помнишь, у меня был период увлечения древними магическими практиками, еще с работы в архиве? И тогда я нашла несколько интересных способов усилить возможности классических чар. Рассказать подробнее не могу — подобная магия требует хранить секреты.
— Ничего не взорвется, — подтвердил мой друг, с сожалением выпустив шарф. — Но Софи, как всегда, пренебрегает дарами прогресса.
Откуда-то из-под дивана он достал длинную узкую коробку. Внутри оказалась деревянная трость с простым серебряным набалдашником. Теперь уже я вцепилась в нее. Точнее, попыталась. Мартин тут же предусмотрительно спрятал трость обратно в коробку.
— Внутри просто клинок, да? — решилась спросить фрау Грохенбау.
— Не-е-ет, лучше…
Насколько я знаю Петера, как раз его подарок вполне мог взорваться… при неправильном обращении.
Под конец вечера Мартин Шефнер стал счастливым обладателем не только шарфа и трости с секретом, но и стопки носовых платков с вышитыми инициалами, шелкового кашне, набора письменных принадлежностей с механическим пером новой модели и бутылки дорого алертийского бренди. Контрабандного, судя по всему. Но глава СБ мудро закрыл глаза на проявление политической несознательности своего подчиненного.
