Мартин, так и не притронувшийся к своей чашке, поднялся, прервав щебетание фрау Ратцингер.
— Я вам многим обязан, тетя. Вы первая, кто учил меня магии. И кто поддерживал, как мог, когда мой старший брат умер. Без вас я не смог бы поднять на ноги Петера. Но сегодня вы одним поступком уничтожили то доверие, что я к вам испытывал. И сейчас я не уверен, что когда-либо захочу подпустить вас к своей жене и ребенку. Даже если Софи вас простит.
— Мартин, зачем ты так… — беспомощно сказала менталистка, поднимаясь следом. — Я сделала это ради вас, тебя и Софи. Что будет, если она тебя потеряет? Мужчины в нашей семье редко когда доживали до сорока. А учитывая, какая у тебя профессия…
— Я смогу позаботиться о том, чтобы Софи не знала нужды.
— Но она окажется одна. И у нее ничего не останется от мужчины, которого она любила. Как и у меня когда-то.
Женщина поспешно вцепилась в локоть племянника, не давая ему уйти.
— Я знаю, ты считаешь, что София легко оправится и снова выйдет замуж. Но я заглядывала в ее душу. Ты нужен своей жене гораздо больше, чем думаешь. Больше, чем считает она. Ребенок станет для нее утешением.
— Я не собираюсь умирать так рано, — напряженно ответил Мартин. — Не для того я забрался так высоко.
— А если ты потеряешь Софию? — шепотом спросила менталистка. Глаза ее лихорадочно блестели. Мартин не смог подавить непроизвольную дрожь и излишне резко откинул руку тети. — Разве ты сможешь с кем-нибудь еще сблизиться? Не думаю. И причину жить… ее ведь очень сложно найти.
Маг схватил пожилую женщину за плечи и встряхнул.
— Замолчите, — прошипел он. — И не вздумайте делать глупости. Если я узнаю, что вы пытались снова покончить с собой, отправлю в дом престарелых. И вы вряд ли будете способны возразить. Возрастная деменция порой наступает совершенно внезапно.
Зрачки фрау Ратцингер расширились.
— Кто сказал тебе О..?
— Брат. А ему — отец. Тогда вы проявили слабость, не выдержав гибели мужа. Я не могу понять тот поступок, но могу его простить. Но не позволю вам взваливать такой груз вины на Софи.
По лицу тетушки, довольно молодому для ее возраста, полились слезы.
— Я никогда — клянусь! — не расстрою больше тебя или ее. Пожалуйста, не закрывай дверь передо мной…
— Следовало думать раньше, — устало ответил Мартин. — Я позвоню Петеру. Вам не стоит сейчас оставаться одной.
— А ты видеть меня не желаешь.
Шефнер не стал этого отрицать.
К Софии он вернулся не сразу, желая сначала успокоиться. Теперь, когда все изменилось, их дом должен стать не только самым безопасным местом в Грейдоре, но и самым счастливым. По крайней мере для его жены. До тех пор, пока она с ним.
София Шефнер
Возвращения мужа домой я ждала с нетерпением. Слишком многое осталось между нами недосказанным.
— Твоя тетя звонила, — сообщила я ему, когда мы сели ужинать. — Просила прощения за свой поступок. Была очень расстроена. Кажется, ее голос дрожал.
Мартин нахмурился.
— И?
Я тщательно расправила салфетку на коленях, потом ответила:
— Она родной для тебя человек и, возможно, не хотела плохого, но у меня нет желания с ней общаться. И вряд ли скоро появится.
— Понимаю. И благодарен за… твою сдержанность.
Пожала плечами. Мне следовало прятать таблетки в мастерской, а не держать их в спальне. Но то, что кто-то может залезть в мои личные вещи, казалось практически невозможным. Что ж, еще один урок, который мне стоит усвоить.
— Застала сегодня одну из служанок, кудрявую такую, в слезах. Говорить со мной она отказалась. Ты знаешь, в чем дело?
— А, Франческа, — неохотно протянул Мартин.
Конечно, он знал. То, что тетушка Адель использовала ментальную магию, едва не вывело меня из себя. Снова. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем заговорить с мужем.
— Ты ее не уволишь?
— Нет. Я просто удостоверился, что с ней все в порядке. И ей выплатят компенсацию.
— И плакала она от счастья?
— Перепугалась, дуреха, — раздраженно ответил Мартин.
— Понимаю, что ты привык командовать своими «крысами» и боевиками, но слуг-то зачем запугивать? — укоряюще спросила я.
Вид у супруга стал совсем несчастным, аж пожалеть захотелось. Только не стоило. Один раз так пожалела… теперь вместо того, чтобы делать артефакты, буду детские чепчики вязать.
Я уткнулась взглядом в тарелку, тоскливо разглядывая овощи в пресноватой и безвкусной сливочной подливке. Мне кажется или пища в этом доме стала более здоровой и гораздо менее вкусной? И это всего за один день. Молодец Мартин, подсуетился. Даже с поваром поговорил.
— А элементалист зачем заходил? — небрежно спросил муж, когда тарелки унесли и мы приступили к чаю. Но я-то знала, что вопрос был с подвохом.
— Переживал по поводу моего ранения. И я сообщила ему, что наши занятия теперь невозможны из-за моего положения. Обещал заходить в гости почаще. Ты ведь не будешь против? — уточнила без особой надежды.
Менталист меня удивил.
— Пусть приходит. Лучше ты будешь видеться с Рихтером у нас в доме, чем слоняться в его компании неизвестно где.
«Слоняться». Благородный дворянин, один из влиятельнейших персон в Грейдоре. Работа Мартина плохо на нем сказывается. Как и моя, впрочем. Общение с боевыми магами ни для кого не проходит даром. Так оглянуться не успеешь — и ноги на стол начнешь класть.
— Вижу, что кое-кто вживается в роль папочки, — не очень удачно пошутила я.
Мартин опять «завис». Ну сколько можно-то? Его так пугает предстоящее отцовство? Да нет, вряд ли. Скорее всего, он решил, что болтать со мной про ребенка просто небезопасно, не говоря уже о шутках на эту тему. Вдруг я рыдать начну. Беременные — они такие…
Не удержавшись, зевнула. И чего вдруг? Вроде бы выспалась. Да и ничем сложным сегодня не занималась. Так, немного поковырялась в мастерской, пытаясь усовершенствовать свой последний ментальный артефакт. Нужно было закончить все свои старые проекты — ведь спустя несколько месяцев магия станет для меня недоступна.
Шефнер не удержался и зевнул вслед за мной. Вид у него был более изможденный, чем обычно.
— Ты сейчас в мастерскую?
— Ты пойдешь в кабинет?
Мы спросили одновременно. Я рассмеялась, и Мартин улыбнулся в ответ, потягиваясь.
— Нет, думаю, мне лучше пойти спать. Как и тебе.
Он подошел ко мне и, отодвинув стул, помог встать. И, не отпуская ладони, повел в спальню, будто боялся, что я в любой момент могу свернуть в сторону мастерской. Рука у него была горячая и сухая. Я сжала его ладонь, и маг обернулся.
