Мартин аккуратно убрал мою руку от своей груди.
— На что тебе нужны деньги?
Я неопределенно пожала плечами.
— Да так. Ни для чего такого.
— Вот именно. Сколько ты копила себе на автомобиль? Несколько лет? И в итоге все равно потратила деньги на заготовки для артефактов.
— Это мои деньги. Как хочу, так и трачу. Или не трачу.
Менталист как-то рассеянно погладил меня по щеке.
— Мне не жалко для тебя денег. Честно. А твои, которые тебе полагаются за артефакты, созданные для СБ, и многое другое, я положил на твой личный счет. Завтра покажу, как получить к нему доступ в случае необходимости.
Я приняла вертикальное положение. У меня есть какой-то личный счет?! Следующая мысль была не такой приятной.
— Это деньги… на экстренный случай?
— На будущее. Но да, если… со мной что-то случится и ты не сможешь унаследовать мое имущество и накопленные средства, то по крайней мере у тебя будут эти деньги. О них не знает даже мой поверенный. Я переводил их через другое доверенное лицо. Только тебе можно воспользоваться этим счетом, притом не обязательно из Грейдора.
— Сколько там?
Шефнер озвучил сумму, от которой я потеряла дар речи. Нет, столько денег Мартин мне точно не был должен. На них я могла бы купить и автомобиль, и дом, а затем еще прожить несколько лет безбедно.
Вот только такая предусмотрительность мужа меня не порадовала. Это были не просто деньги на будущее. Эти деньги на тот случай, если мне придется бросить все и бежать из столицы. Возможно, одной.
Я стрельнула взглядом в сторону кабины водителя, убедилась, что перегородка плотно закрыта, и все же понизила голос:
— Ты опасаешься ареста? На это есть основания?
Лояльность канцлеру ставила под сомнение лояльность императору. А поддержка императорского рода шла вразрез с интересами правительства, небезуспешно пытающегося ограничить власть монарха. Мой муж давно выбрал сторону, но если существующий баланс сил изменится, то от него могут захотеть избавиться одним из первых. Но отставка с поста главы СБ не предполагает, что имущество семьи может быть арестовано. Такое возможно, если Мартина обвинят в измене.
На это не должно было быть причин. Да, Тренк недоволен спорным решением Крейна назначить Анджея своим наследником, но если тот все же станет императором, едва ли канцлер пойдет на открытый конфликт. В том числе и потому, что Мартин никогда его в этом не поддержит. Мой муж не станет разжигать гражданскую войну своими руками. А Котовский не такой человек, что станет обвинять кого-либо без причины. Хотелось бы в это верить.
— Так и думал, что если расскажу о счете, ты начнешь надумывать лишнего. Это простая предосторожность, не более, — мягко сказал Мартин. — Не бери в голову.
Как будто это легко сделать. И спрашивать бесполезно, все равно отшутится или переведет разговор на что-нибудь другое.
— Послушай, а ты никогда не думал, чтобы пойти работать куда-то в более спокойное место?
— Куда, например? — удивился маг.
— В госпиталь. Говорят, там всегда нужны менталисты. Или в полицию.
— Представляю, как будет рад Рихтер, если я стану его подчиненным, — проворчал Мартин.
— Служба безопасности без тебя не развалится.
— Зато я без нее развалюсь. Стану домоседом при работающей жене, буду ждать тебя каждый вечер с теплыми носками. Чего смеешься? Я тоже предпочел бы, чтобы моя супруга придумывала красивые безделушки для фрау и фрейлейн, а не артефакты, из-за которых ее потом похищают.
— Бедный, — я потерлась щекой о жесткую ткань рукава. — Хорошо, что ты всегда найдешь способ меня отыскать. Хотя это немного пугающе, что уж говорить.
— Пока ты не прячешься от меня, бояться совершенно нечего, — шепнул Мартин на ухо.
Муж умел быть одновременно ужасающим и милым. Точнее, мило ужасающим. Что самое странное, эта черта в нем мне нравилась. Все маленькие девочки боятся чудовищ. Но некоторые из них еще мечтают подобное чудовище приручить. И кажется, мне это удалось.
Или все же это чудовище приручило меня?
Я редко запоминала сны, даже самые кошмарные. Этот я вряд ли когда-нибудь смогу забыть. Как бы ни хотелось.
Мне снилось, что я снова нахожусь в оперном театре. Тяжелые бархатные шторы, обитые шелком стулья. И снова та же ложа, из которой я когда-то наблюдала за Мартином, склоняющимся к Линде Келлер. Но на сцене вместо живых актеров — ярко раскрашенные марионетки в человеческий рост, да и я нахожусь в ложе совсем одна.
От рваных движений фантомов, безумно отплясывающих на авансцене, тошнота подкатывала к горлу, но было невозможно оторваться от отвратительного представления. Я все пыталась уловить сюжет происходящего и не могла. Казалось, что его и вовсе нет. Как и звуков. Ни оркестровой музыки, ни голосов певцов. Не слышала я и своего дыхания. А затем кто-то вкрадчиво и едва слышно спросил за моей спиной:
— Можно задать один вопрос? Только отвечать на него нужно быстро и не думая.
— Я слушаю. — Голос мой дрожал и был так тих, что удивительно, как невидимый собеседник все же меня услышал.
— Сделай выбор. Ты или Шефнер?
— Что?
Мне начало казаться, что этот разговор уже был. Или похожий.
— Я спрашиваю: ты или Шефнер. Ты или он. Не тяни, ну!
— Не хочу выбирать! — я упрямо мотнула головой, не понимая, что именно от меня требуют.
Говоривший рассмеялся.
— Тогда за тебя решит кто-то другой.
Я повернула голову и встретилась с мертвенно-стеклянным взглядом Танаса Шварца. Из аккуратного, с ровными краями отверстия на правом виске вытекала темная, почти черная жижа.
— Иногда любовь приносит одни мучения, — голосом Рихтера сказал рыжеволосый артефактор, улыбнувшись. — И заставляет делать омерзительные вещи. Интересно, чья это кровь?
Я проследила за взглядом Шварца и в ужасе застыла. Мои белоснежные перчатки были густо залиты кровью. Низ живота заныл, заставив согнуться от боли.
— А что, если умрет не один, а двое? — сквозь шум в ушах услышала я и проснулась.
Сердце бешено колотилось, левую руку сводило от спазма, но больше всего меня пугала тупая ноющая боль внизу живота. Я поспешно откинула одеяло и с облегчением убедилась, что крови не было. Опустилась обратно на подушки и коснулась рукой той стороны кровати, где обычно лежал Мартин. Теплая. Он ушел недавно.
Раньше, чем я почувствовала разочарование, дверь ванной комнаты открылась. Волосы мужа были еще влажными.
— Уже не спишь? — спросил он, вытирая полотенцем шею, посмотрел на меня с легкой улыбкой и замер. — София?
Мне не хотелось его пугать, но был ли у меня выбор?
