— Даже не подумаю.
Тихое рычание заставило меня с интересом покоситься в сторону Мартина. Неужели действительно вывела из себя? Так просто…
— Софи, я люблю тебя, но вот в такие моменты мне хочется… — маг не договорил, устало потерев лоб. — Ну почему ты такая упрямая?! Расставание и мне дается непросто, но я понимаю, что это необходимо, и…
— Тайный счет. Документы на другое имя. Список доверенных лиц, что ты мне дал. Даже Рихтера туда внес. Я впечатлена. Выглядит так, будто ты готовишься к самому худшему.
— Это предосторожность. Я не собираюсь умирать.
— Нет, конечно. Не собираешься. Ты ведь уверен, что способен контролировать все. Знаешь, почему я ненавижу поезда?
— А ты ненавидишь? Мне казалось, что артефакторы должны быть в восторге от них.
Покачала головой.
— Когда я в последний раз уезжала с этой станции, город уже лихорадило от эпидемии. Родители решили, что безопаснее будет, если я немного поживу у дальних родственников в провинции. Меня провожал отец. Мать к этому времени уже слегла. Он пообещал, что они скоро приедут за мной. Этого так и не произошло. Что, если я больше не увижу тебя?
Ладони, обхватившие мое лицо, были холодными. Но поцелуй прожигал насквозь, растапливая лед, сковавший изнутри.
— У тебя нет ни шанса так легко избавиться от меня, любимая. Наша история не закончена. Веришь?
Я вывернулась из рук мужа и, не дожидаясь, пока Эзра откроет дверцу, вышла из машины без посторонней помощи. Подняла ворот, радуясь, что метель скроет следы слез на лице.
Кромка неба уже начала светлеть. Замерзшие на ветру сонные пассажиры спешили к станции. Но мы двинулись не к главному входу вокзала, а к служебному. Почти пустыми коридорами прошли к перрону и уже ждущему нас поезду. Здесь людей было больше, но нас так никто и не заметил. Ментальная магия. Никто не узнает и не запомнит лицо главы СБ, и уж тем более никто не будет знать, для чего он здесь.
Мартин зашел в вагон вместе со мной, оставив Джиса разобраться с багажом. Путешествовать предстояло с комфортом. Нам с Эзрой предназначалось двухместное купе, где спальная зона отделена от отсека для отдыха. Соседнее купе выкуплено для Джиса, который проводит меня до пункта назначения и в одиночку вернется назад. Правое, предполагаемое для тетушки Адель, пустовало. Соседей у меня не было, проводник выглядел на удивление крепко сложенным.
— Господин Михельс, судя по всему, не бедствует, да? — присев на обитый бархатом диванчик, спросила я. — Повезло мне с мужем.
— Путь займет два дня. Если почувствуешь себя плохо, скажи Эзре. В поезде едет доктор, он предупрежден, что фрау Михельс может потребоваться помощь. Но не покидай свой вагон даже во время остановок.
— В вагон-ресторан тоже нельзя?
— Тебя не должны узнать в лицо, но лучше все же обедать у себя в купе.
— Не слишком ли далеко ты заходишь?
Мартин проигнорировал мой вопрос. Посмотрел на нагрудные часы и недовольно цыкнул.
— Хотелось бы мне, чтобы у нас было больше времени.
— Для чего? Ненавижу прощания.
Маг как-то обреченно пожал плечами.
— Ну хотя бы не говоришь, что ненавидишь меня.
— Иди, пока я окончательно не расклеилась и не повисла у тебя на шее с мольбами разрешить остаться.
— Вот бы на это посмотреть… — как-то мечтательно произнес Мартин, но, поймав мой взгляд, тут же сделал виноватое выражение лица. — Полагаю, это мне придется цепляться за твои юбки, орошая слезами и умоляя вернуться в Брейг. И все для того, чтобы утихомирить кошмарное и мстительное чудовище, живущее в моей милой женушке.
Я прыснула, представив эту картину.
— Ты улыбнулась. Спасибо.
Свисток, и тихий стук в дверь.
— Теперь мне действительно пора.
Маг раскрыл объятия, и я, не удержавшись, шагнула к нему.
— Мартин, Мартин…
— Береги себя, родная.
Мартин вышел, и мне пришлось вцепиться в Эзру, чтобы и впрямь не кинуться за ним следом. Поезд тронулся. Через замерзшее окошко я смогла разглядеть темную фигуру мужа, но не выражение его лица.
— И ты береги себя, — сказала тихо.
Мне показалось, что он кивнул.
Корбин Рихтер
На мужчину в круглых очках с затемненными стеклами оглядывались все. Расступались, давая дорогу, шептались за спиной, пытаясь понять, как столь странного человека занесло в маленький городок к северо-западу от Брейга.
— Колдун, как есть колдун…
Корбину Рихтеру, казалось, было совершенно все равно, какое впечатление он производит на провинциалов. Зайдя в полутемный магазинчик, он, минуя притихших горожан, направился прямо к продавцу.
— Есть столичные газеты? Отлично. Сколько с меня?
Не отходя от прилавка, Корбин развернул шелестящие листы позавчерашней газеты и уставился на первую страничку. Император мертв. В Грейдоре объявлен траур.
— Пожалуй, мой отпуск затянулся. Кто знает, когда у вас тут поезда до столицы ходят?
— Ближайший будет завтра утром, — подсказала одна из покупательниц.
— Благодарю, прелестная фрау. Тогда с удовольствием задержусь еще на денек.
Погода едва ли располагала для прогулок, и Корбин неохотно вернулся в гостиный двор. Так себе местечко, хотя получше, чем в Бауме, который осточертел ему уже за пару дней. А пришлось там торчать почти две недели, пытаясь переловить всех местных «ястребов». Затем были Кембер и Футенберг, Лозен и Ормес… Северные города империи кишели преступниками, покинувшими столицу после летних облав СБ. Притом самого разного толка — от антимонархического движения «Белые ястребы» до идиотов, желающих избавить Грейдор от магов.
И только спустя месяц алхимик догадался не выполнять работу полиции и безопасников на добровольных началах, а оформить свою деятельность официально. Хотя с чиновниками и так проблем не было — стоило показать документы главы магического отдела полицейского департамента, как вопросы отпадали.
Вначале путешествовать по Грейдору было весело. Он заехал в свой родной городок повидать братьев. В детстве он с ними не дружил, самого старшего, наследовавшего отцовскую мельницу, недолюбливал и сейчас. Но увидеть племянников и племянниц было приятно. Для ребятни столичный маг со странными змеиными глазами был той еще диковинкой, но страха они не испытывали. И глядя на семьи братьев, Рихтер немного завидовал. Даже подумывать начал — может, и себе найти тихую и скромную провинциалочку, которая будет печь ему пироги и исправно рожать детишек. Светленьких и сероглазых…
В этом-то и была вся проблема. В дурацких и бесполезных мыслях о женщине, которая уже ждала ребенка, но только не от него. И пусть она не умела печь пироги и едва ли была тихоней, желал Корбин именно ее. Свою не-совсем-жену Софию.
