— А они его увидят? — спросил я.
На языке ольстерцев нет эквивалента латинской форме вопроса, предполагающей утвердительный ответ, а то я воспользовался бы ею. Еще лучше было бы использовать слово, означающее «отчаянно молю Зевса об отрицательном ответе».
— Ну конечно! — улыбаясь, уверил меня Оуэн. — Конечно, увидят. Он проплывет как раз мимо их замка.
— Я так и знал, что ты это скажешь.
Бить его я не стал, просто помрачнел и замолчал. Кухулин выпрыгнул из колесницы и растянулся на заросшем травой берегу.
— Разбудите меня, только если они придут все вместе, — предупредил он и погрузился в сон.
— О небеса! Умоляю! Только один раз! — пробормотал я. — Противник должен иметь подавляющее численное преимущество, иначе мы пропали.
Мы приготовились ждать, убаюкиваемые сопением Кухулина.
Сыновья Некты Скена не заставили себя ждать. Они достаточно быстро примчались, чтобы принять вызов незнакомца. Я посмотрел на них и сразу пожалел, что не захватил с собой бурдюк с вином. Все трое были облачены в шкуры очень больших свирепых животных, которые, вне всякого сомнения, сами издохли от страха при одном взгляде на эту троицу. Рыжие волосы, в точности цвета шкуры мюнстерского быка, густо покрывали их головы, словно плющ — ствол огромного дуба. Братья были безобразны, как задница Минотавра. Я понял, что пора самому о себе позаботиться.
— Быстрее хватай Кухулина, пока я подготовлю лошадей, — как бы между прочим, не разжимая губ, прошипел я уголком рта Оуэну, наблюдая, как вся троица мчится на нас в клубах пыли. — Хватай этого маленького придурка, засовывай его в колесницу, и мы попытаемся от них удрать.
Вообще-то глупо, что мне это пришло в голову. Оуэн даже не пошевелился. А потом было уже поздно.
— Кто бросил в реку наш обруч? — спросило у Оуэна одно из чудовищ таким низким голосом, что у меня начали ныть зубы.
— Воин Кухулин, и сделал он это в знаменательный день, когда он, собственно, и стал воином! — объявил Оуэн голосом заправского глашатая.
Меня передернуло. «Идиот», — буркнул я себе под нос. Оуэн, не обращая на меня внимания, принял, как ему казалось, героическую позу. Ну да, понятно, убивать ведь будут не его.
Самый здоровенный из троих громил выпрямился в седле и пренебрежительно махнул рукой.
— Нам недосуг тратить время на детские игры. Забирайте его, пусть завоевывает свои трофеи где-нибудь в другом месте.
— Отличная мысль, — радостно воскликнул я, прыгнул в колесницу и пихнул Оуэна, чтобы тот поскорее разбудил Кухулина.
Мальчик резко вскочил, сжимая в руке меч. Он не спал. Оказалось, что все это время он внимательно слушал, ожидая, чем закончится разговор.
— Я приехал, чтобы сражаться, не уезжайте! — закричал он.
Сыновья Некты Скена окинули его изучающими взглядами, потом снова посмотрели на нас с Оуэном. У одного из них в горле родился звук, отдаленно напоминавший сдержанный смех. Такой рык обычно издает бык, готовый броситься на обидчика.
— Ольстерцы!.. — надменно, с издевкой констатировал он.
Спорить было бесполезно, но я решил попытаться.
— Нет, — ответил я.
— Да, — подтвердил Кухулин.
Увы, растаяла еще одна возможность смыться.
— Ладно, — произнес один из них. — Если не убить весной щенка, то летом придется убивать пса. Тогда прошу пожаловать на мелководье.
Он направил коня в воду и спрыгнул с колесницы. Мне показалось, что земля вздрогнула. Оставшиеся двое братьев пришпорили коней, заставляя их подняться на небольшую возвышенность, откуда открывался хороший вид. Там они достали из седельной сумки бурдюк с вином и устроились поудобнее, чтобы насладиться предстоящим зрелищем.
— Будь осторожен, — негромко сказал Оуэн, обращаясь к Кухулину. — Этого зовут Фойлл. Говорят, что если не завалить его с первого удара, то потом можно молотить хоть весь день, все равно не прикончишь.
— Хороший прием, — заметил Кухулин, — но больше он не поймает на него ни одного ольстерца. — С этими словами он изо всех сил метнул в противника копье Конора.
В этот момент гигант смотрел себе под ноги, чтобы не оступиться на скользких камнях, и даже не заметил копье, убившее его в следующее мгновение. Он свалился, не издав ни звука, и вода вокруг него покрылась кровавой пеной. Я смотрел с открытым ртом, как Кухулин стремглав пробежал по мелководью на другой берег и вскочил в колесницу Фойлла. Он хлестнул вожжами по спине лошади, та рывком сдвинула колесницу с места и прыгнула в воду, рассекая ее мощной грудью. На середине реки Кухулин соскочил в воду и, ухватившись за свое копье, вырвал его из тела Фойлла с отвратительным хрустом, какой бывает слышен, когда ломаешь кролику шею. Как только лошадь выбралась на берег, Оуэн схватил ее под уздцы, а потом начал поспешно перебрасывать в нашу колесницу коллекцию трофейных голов, принадлежавшую Фойллу, при этом хохоча как безумный. Я уставился на него, словно зачарованный, а потом услышал со стороны реки еще один мясницкий звук и успел увидеть, как Кухулин двумя ударами меча отсек голову Фойлла и швырнул ее в нас, будто дискобол. Голова закружилась в воздухе, сверкая длинными рыжими волосами, напоминавшими языки огня, отскочила от земли и шлепнулась прямо мне под ноги. Я посмотрел на нее, и меня сразу же стошнило.
Кухулин, разбрызгивая воду, вышел на берег. Его ухмылка растянулась от уха до уха. Оуэн поднял голову Фойлла и присовокупил ее к куче трофеев.
Два брата Фойлла бежали к мелководью, лязгая тяжелыми доспехами и насылая на нас свирепые проклятья. Опорожнив желудок и подняв голову, я услышал, как Оуэн шепчет Кухулину:
— Следующий — Фаналл, тот, что скользит по воде, как паук-водомер, за ним — Туахелл, самый большой и опытный из троих; учти, что он ни разу ни перед кем не спасовал.
Пока Кухулин снова спускался на мелководье, Оуэн опять принялся что-то мурлыкать себе под нос. Я приготовился к смерти и взялся за меч.
— Помоги ему, ты, придурок! — закричал я и начал спускаться к воде.
Оуэн даже не шелохнулся.
Я был еще довольно далеко, когда братья одновременно напали на Кухулина и начали теснить его на глубину. Потом Фаналл увлекся настолько, что забыл о равновесии и упал между Кухулином и Туахеллом, а Туахелл, боясь поранить брата, на мгновение замер. Пока Фаналл барахтался в воде, пытаясь встать на ноги, Кухулин нанес ему удар и сделал небольшой шаг назад, рассекая клинком горло. Пальцы Фаналла судорожно вцепились в лезвие меча, но потом Фаналл развернулся и упал в воду, обратив лицо в небо. Раздался ужасный клокочущий всхлип, и в лицо Туахеллу, который наклонился, чтобы помочь брату, из огромной зияющей дыры под подбородком брызнул фонтан крови. Туахелл отшатнулся, на мгновение ослепленный. Кухулин действовал молниеносно, словно змея. Пока Туахелл наклонялся, чтобы зачерпнуть пригоршню воды и смыть кровь, Кухулин перепрыгнул через Фаналла и вонзил меч в шею гиганта. Туахелл на мгновение замер, не веря случившемуся. В следующую секунду ноги его подкосились, и он рухнул в воду, словно соскользнувший с плеч плащ. Два брата лежали бок о бок в грязной от поднятого ила воде. К тому моменту, когда все закончилось, я едва успел добраться до середины реки.
