— Каждый обхватит другого одной рукой, — предложил Фрейч и тут же, быстро обхватив Кухулина за пояс, попытался его бросить.
Они долго так боролись, пока Фрейч не поскользнулся и не оказался под водой. Кухулин подержал его там некоторое время, а затем вытащил на воздух.
— Итак, — спросил он, — желаешь ли ты пощады?
Фрейч посмотрел Кухулину в глаза и замотал головой.
— Я не хочу, чтобы говорили, будто я просил пощады.
Кухулин ответил ему понимающим взглядом и вскоре передал мертвое тело Фрейча его друзьям с должным уважением и почетом.
На второй день Кухулин убил героя коннотцев Орлама, сына Мейв и Эйлилла, но пощадил его возничего, поставив ему условие, что тот поступит в точности так, как ему будет сказано. Кухулин взял голову Орлама и привязал ее к спине возницы.
— Возвращайся в лагерь и не останавливайся, пока не достигнешь его центра. Если ты остановишься или отклонишься от указанного пути, то тебя догонит моя праща.
Колесничий отправился в лагерь с головой Орлама, но, увидев у его границы Мейв и Эйлилла, подошел к ним и положил голову у их ног, пояснив, что потребовал от него Кухулин. Когда он закончил, они услышали окрик, и увидели на склоне холма Кухулина, размахивавшего пращей. В то же мгновение между королем и королевой со свистом пролетел камень и размозжил голову этого человека.
Мейв не стала ждать третьего дня и послала против Кухулина одного за другим сразу трех героев. Кухулин убил их всех, но третий, прежде чем погиб, сражался очень хорошо в течение целого часа, и Кухулин заснул от усталости сразу же по окончании этого поединка, не дожидаясь, пока я перевяжу его раны.
Когда Кухулин проснулся и возвратился в свой лагерь, его атаковали трое сыновей Фрейча со своими колесничими. Они сочли личным оскорблением то, что Кухулин нанес чести Коннота такой урон. Кухулин сразил и их, однако получил глубокую рану в правую руку. Именно тогда он поклялся, что, если снова увидит Мейв или Эйлилла, то поразит их из пращи в ответ за бесчестное нападение нескольких бойцов одновременно вопреки договоренности. Таким же способом он убил белку, которую кормила Мейв, ручную птицу, сидевшую у нее на плече, и еще нескольких мелких животных, бывших ее любимцами. Каждый раз, когда такое случалось, Мейв впадала в неистовство и посылала очередных героев за головой Кухулина, причем количество нападавших постоянно увеличивалось. Иногда, правда, они отказывались биться вместе против одного, и сражались по очереди, но чаще забывали о принципах и атаковали все одновременно. Результат всегда был один и тот же: Кухулин уничтожил их всех, хотя и дорогой ценой.
Когда я заснул, меня обвили дочери Калатина, и я увидел, как Мейв сумела использовать Фердию.
На девятое утро Мейв послала за Фердией, который завтракал вместе с воинами из Ленстера. Ей пришлось трижды посылать за ним, прежде чем он пришел.
И вот полог палатки откинулся, вошел Фердия. Некоторое время они в упор смотрели друг на друга. Фердия скрестил руки на груди, заставив свои костяные доспехи заскрипеть.
— Ты хочешь, чтобы я сразился с Кухулином, — сразу же заявил он.
— Да.
— Я не могу.
— Не будешь с ним драться?
— Именно. Не буду. Он мне как брат.
Мейв улыбнулась.
— Он был твоим товарищем, когда вы тренировались вместе. С тех пор прошли годы.
— Это не имеет значения. Мы все равно остаемся друзьями.
— Но ты с ним больше не виделся.
— А разве твоя дружба ограничена временем?
Мейв сменила мотивацию.
— Он сражается за Конора.
Уверенность стала сползать с лица Фердии.
— Конор — его господин, он присягал Конору на верность.
Мейв подалась вперед в кресле.
— Присягал человеку, нарушившему законы гостеприимства, разрушившему свое королевство ради женщины, не любившей его, человеку, который сейчас в Имейн Маче сам вопит, как женщина? Разве ты сохранил бы верность такому человеку?
Фердия пожал плечами.
— Кухулин сохранил.
— Значит, он глупец.
— Возможно. Но он остается моим другом, и я не буду с ним сражаться.
Мейв встала и подошла ко входу в палатку, не глядя на него.
— Я отдам тебе Финавир, свою дочь, а также свою дружбу, — она увидела, что он покачал головой. — Ты ведь всегда восхищался ею.
Фердия невесело усмехнулся.
— Это правда. Но разве я ей нравлюсь?
— Финавир, а также земли и скот по твоему выбору. Это великая честь для тебя.
Фердия поднял указательный палец.
— Я ее недостоин. Но знает ли Финавир, что ты предлагала ее каждому воину, погибшему на том холме? В лагере говорят, что, когда предлагают Финавир, это равносильно смертному приговору.
Мейв в ярости повернулась к нему.
— Хватит! Готов ли ты сражаться с ним только ради чести?
Фердия долго смотрел на нее.
— Моя честь — это мое личное дело. Ты не можешь говорить мне о чести, когда твои люди каждый день идут на Ольстер в обход, игнорируя твое обещание, что движение армии будет происходить, только пока он будет биться.
Она густо покраснела.
— Это обещание давал Эйлилл, а вовсе не я.
Он снова скрестил руки.
— Я поклялся следовать за тобой. Я готов сражаться рядом с твоими мюнстерцами, которые всего год назад были врагами Ленстера и до сих пор нам не друзья. Я буду драться вместе со своими родственниками против своих друзей, я буду вместе с тобой воевать против Ольстера, но я не буду биться с Кухулином. Мне не нужна Финавир, не нужна твоя земля, а моя честь всегда останется при мне. Нет, я не пойду на это.
Мейв отдала распоряжение. Фердия, увидев входящих мужчин, отступил и схватился за меч, но потом, заметив, что все они не вооружены, опустил руку. Все эти люди выстроились перед ним в ряд.
Мейв спросила Фердию, показав на них жестом:
— Ты знаешь этих людей?
Фердия замотал головой, как бы стараясь прояснить сознание.
— Некоторых из них. Они — барды.
Мейв улыбнулась.
— Расскажите великому воину Фердии, что вы будете делать завтра.
Вперед вышел темноволосый коротышка.
— Завтра я поеду в Ленстер. По пути я сочиню сатирическую песню о Фердии — трусе, который отказался сражаться за свою королеву.
— Это… ты не моя королева! — выкрикнул Фердия, запнувшись от ярости.
Вперед вышел следующий бард.
— Завтра я отправлюсь в Мюнстер, чтобы спеть о том, как Фердия отказался от прекрасной Финавир, за которую готов умереть любой настоящий мужчина, поскольку Фердия понимает, что не в состоянии ее удовлетворить.
