От колдуна к шоумену
Все так и оставалось без изменений до XVII века, и в трудах итальянского анатома Фабрицио Аквапенденте мы еще можем встретить такой любопытный диагноз: «Чревовещатели – это особые люди, у которых голос выходит из желудка и из грудной клетки, при этом рот закрыт и губы не шевелятся. Это совершенно противоестественно и свидетельствует о магии и дьявольских уловках». Церковь делает выбор в пользу этого тезиса, хотя лучше было бы заняться серьезным изучением этого странного явления, которое, вероятно, затрагивает голос души.
Затем появилась «Энциклопедия». В конце XVIII века аббат Жан-Батист де Ла Шапель, французский математик, один из составителей «Энциклопедии», добивался, чтобы чревовещание признали искусством и особой техникой, а не таинственным занятием колдунов. Сей житель Сент-Жермен-ан-Лэ был одержим страстью постичь природу данного феномена. Он хотел любой ценой узнать, как формируются гласные при сжатых губах, как произносятся согласные с закрытым ртом и как, наконец, чревовещателям удается раздваиваться на отдельные личности? Эти вопросы стали преследовать его с того самого вечера, когда он стал свидетелем чревовещания и был буквально заворожен им.
17 февраля 1770 года господин де Сен-Жиль, зная интерес де Ла Шапеля к чревовещанию, позвал его пойти вместе с ним в одну торговую лавку близ Сен-Жерменского замка, где проводил в аббата в заднюю комнату. Ла Шапель, не отрывая глаз, наблюдал за господином де Сен-Жилем, а тот принялся рассказывать разные забавные истории. Вдруг он замолк, поднял взор к потолку, и тут, словно откуда-то издалека, прозвучал голос: «Господин аббат де Ла Шапель!» Аббат застыл, поднял голову к потолку и спросил: «Это вы?» Хотя ответ был очевиден, сомнение еще оставалось. Прошло несколько секунд, и снова послышался голос: «Да нет же, вы не туда смотрите!» Аббат опустил глаза к полу. Он был глубоко потрясен. На этот раз голос как будто выходил из-под пола. Однако губы господина де Сен-Жиля не шевелились. Только его непроницаемое лицо, казалось, наблюдало за звуковыми волнами. Эта сцена навеки запечатлелась в памяти де Ла Шапеля.
20 марта того же года другой чревовещатель, австрийский барон фон Менген, встретился с аббатом де Ла Шапелем и разыграл перед ним сцену, больше напоминающую скетч. Барон достал из кармана маленькую тряпичную куклу и обратился к ней с такими словами: «Вы мне сообщаете неутешительные новости». Кукла ответила: «Месье, клеветники чувствуют себя вольготно». – «Мадемуазель, к чему эти нравоучения?» – «Месье, если нападать не всегда дозволено, то защищаться никто не запрещает». – «Извольте замолчать», – ответил барон и положил куклу обратно в карман. Она заворочалась и пробормотала сдавленным, ворчливым голосом: «Вот каковы они, эти люди, воображают, что если они сильнее, то справедливость на их стороне».
Тряпичная кукла производила полное впечатление живого существа, так что проходивший мимо офицер бросился к барону и выхватил ее у него из кармана. Опять раздались вздохи и стоны, словно фигурку лишили воздуха и придавили. Офицер испуганно ослабил хватку, словно у него в руке оказался раненый зверек. И тут барон показал молодому человеку, что это просто тряпичная кукла, обыкновенная палочка, завернутая в кусок ткани вместо платья. Иллюзия удалась на славу: губы барона не шевелились, лицо выражало сочувствие к своей кукле. Живой диалог между тряпичной куклой и бароном только усилил магический эффект.
Барон говорил здесь двумя голосами: первый, когда кукла лежала в открытом кармане, это, так сказать, ближний голос (near voice), второй, когда фигурка была спрятана, – это голос отдаленный (distant voice).
Как же может существовать такой феномен? Мы начинаем представлять, как работают в этот момент губы, зубы, пищевод, живот, мы говорим о даре… Когда барона просили дать его собственное объяснение, он находил это делом совершенно естественным. Для него этот голос был средством обманывать окружающих. Его кукла позволяла ему говорить то, чего он не мог сказать от своего имени, давая возможность дерзить.
Куклу он держал в левой руке, а с помощью щек, языка и зубов извлекал голос, создавая впечатление, что его живот и диафрагма не производят никаких усилий и не участвуют в создании звуков. Он долго и упорно работал над дыханием и ритмом, добивался необходимой подвижности языка, чтобы «диалог» с куклой стал возможен.
В то время было почти невозможно проанализировать эту голосовую механику из-за отсутствия инструмента, способного наблюдать за голосовым аппаратом в то время, когда чревовещатель говорит.
Увлечение этим феноменом достигло своей высшей точки, когда в 1876 году начались выступления Фреда Нимена с его семью марионетками. Своим обычным голосом он подавал реплики и участвовал в диалоге с семью созданными им персонажами. Зрители затаив дыхание следили за тем, как ловко он переходил от одного голоса к другому. Он изумлял, забавлял, развлекал, заинтриговывал. Вместе с ним публика словно проникала в другое измерение.
Вокальное альтер эго
Париж, наши дни. В мой кабинет входит чревовещатель Кристиан Габриэль, которого я попросил прийти ко мне на осмотр, чтобы понять тайну его искусства. Его дар чревовещания обнаружился в детстве. Мне хотелось бы узнать, как появился его неразлучный спутник Фреди – озорная плюшевая обезьянка, его альтер эго. Кристиан очень смущается, узнав, что ему надо показать свой «двойной голос» в кабинете фониатра, но Фреди прерывает нас: «Ты сделаешь ему больно?» Мы подошли к самому главному. Кому я должен отвечать? «Нет, я не сделаю ему больно. Но вы не разогрели голос, Кристиан!» – «Ему это не нужно», – возражает мне Фреди, мотая головой. Итак, мы начинаем. Я ввел видеоэндоскоп в ноздрю, и, пройдя зев, завел его за язычок до перекрытия гортани. Только такой способ обеспечивает доступ к органам, участвующим в чревовещании. Поскольку я не вводил инструмент в рот, то не мешаю движению губ, языка, челюсти или горловых мышц, а значит, можно свободно говорить или петь, кашлять или смеяться.
Фреди, маленький плюшевый шимпанзе, чрезвычайно симпатичный, к своей роли относится очень серьезно, почти как пациент. Кристиан, мастер игры, говорит сам и оживляет Фреди. Когда он заставляет Фреди говорить, то одалживает ему свой собственный голос. Я вижу, как сокращаются мышцы его живота во время этого упражнения.
Голоса Фреди и Кристиана звучат на одном и том же выдохе. Быстрота, с которой они обмениваются репликами, поразительна. Возникает впечатление, будто они говорят одновременно. Когда два голоса говорят на одном выдохе, создается полная иллюзия, что между ними нет пауз. Лавина слов, жестов, неподвижные, слегка приоткрытые губы Кристиана, когда он говорит голосом Фреди, и естественно подвижные, когда говорит он сам, – все это требует особого дыхания и глоточно-гортанных усилий.
Когда говорит Фреди, голос Кристиана находится в максимальном напряжении. Кадык словно застывает, он неподвижен. Небольшая кость над ним, так называемая подъязычная, практически приклеена под нижней челюстью. Маленькая мембрана, расположенная между щитовидным хрящом и костистым кольцом под кадыком – перстневидным хрящом, – сжимается и облегчает подъем гортани. Все мускулы шеи напряжены. Когда говорит Кристиан, они расслабляются и приходят в свое естественное состояние.
