Статистика дала убедительный ответ на интересующий нас вопрос: во все эпохи длительность жизни людей творческих профессий была значительно выше средней. В античную эпоху – на 38,6 года, в Средние века – на 40, в XVI веке – на 36,5, в XVII – на 37, в XVIII – на 36, в XIX – на 24,6, в XX – на 8 лет.
Выборка показывает, что вплоть до XX века разрыв в продолжительности жизни оставался очень большим и примерно одинаковым. Значительное сокращение его в ХХ столетии объясняется рядом причин. Во-первых, имена многих творцов еще не попали в энциклопедии, поскольку истинное признание нередко приходит к человеку не сразу. Во-вторых, две мировые войны, фашизм или репрессии коммунистического режима преждевременно унесли жизни многих творческих личностей, ведь тираны в первую очередь уничтожают лучших из лучших.
Может возникнуть вопрос о влиянии на продолжительность жизни творческих личностей фактора материальной обеспеченности. Однако переоценивать его не следует, и вот по какой причине. В Средние века князья и короли Западной Европы жили в среднем 49,5 года, в то время как артисты, ведущие жизнь полунищих бродяг, – 61 год. В XVI веке короли и князья жили в среднем 51,3 года, а художники и скульпторы – 60. Члены династии Романовых жили в XVII–XIX веках в среднем 49,4 года, а русские писатели в тот же период – 55,4 года.
5.2. Подсознание и творчество
Подсознание довершает работу сознания
«Большие идеи приходят только через подсознание», – утверждает Дэвид Огилви, мэтр рекламного дела, автор рекламы Marlboro, признанной шедевром в рекламной индустрии.
«Для меня не подлежит сомнению, что наше мышление протекает в основном минуя символы (слова), и к тому же бессознательно» – эти слова принадлежат Альберту Эйнштейну.
Посмотрим, как это происходит.
Принцип инкубации
Нередко решение наших проблем приходит, когда мы перестаем над ними размышлять.
Бытует шутка, что все великие научные открытия были сделаны в одном из трех «b» – bus, bed, bath (автобус, кровать, ванна). Действительно, многие ученые признавали, что самые блестящие идеи приходили им в голову, когда они совершенно не думали о своих научных проблемах. Это результат действия принципа инкубации.
Непрерывность процесса инкубации идеи обеспечивается благодаря тому, что наше подсознание постоянно обрабатывает накопленную информацию. Оно будет продолжать свою невидимую работу, даже если мы отложим рассмотрение проблемы на несколько часов или недель и займемся другими делами. Чем больше мы заинтересованы в нахождении решения, тем выше вероятность того, что подсознание подскажет нам новые идеи.
Выдающийся английский философ, логик, математик Бертран Рассел писал об этом в книге «Завоевание счастья»:
«Я обнаружил, что, когда мне надо было написать статью на очень трудную тему, лучший план действий был таким: в течение нескольких дней или недель предельно сосредоточить на ней все свои усилия и внимание, а затем положить ее “под сукно”. Через некоторое время, вновь взявшись за статью, я, как правило, обнаруживал, что она почти готова. Прежде чем открыть этот метод, я обычно тратил много сил и нервов, особенно если подолгу не замечал прогресса в работе, однако мое беспокойство мне нисколько не помогало, и много времени уходило впустую».
Джеймсу Уатту идея паровой машины пришла в голову во время чаепития, когда ему на глаза попалась струя пара из чайника с кипятком. Выдающийся конструктор авиамоторов академик А. А. Микулин вспоминал:
«Я слушал в театре “Пиковую даму”. Когда Германн поднял пистолет, я вдруг увидел в изгибе руки с пистолетом вал с компрессором, а дальше – то, что я искал, – радиатор. Я тут же на программке набросал схему…»
Как задействовать свое подсознание
Поскольку подсознание в творческом акте играет значительную роль, возникает желание напрямую обратиться к нему. Есть несколько способов сделать это. И среди них – анализ собственных сновидений и внушение под гипнозом.
Психолог В. Л. Райков создал себе имя благодаря развитию творческих способностей пациентов с помощью гипноза. Его испытуемые после нескольких сеансов гипноза начинали значительно лучше и интереснее рисовать или играть на музыкальных инструментах. Но это удавалось, только когда им внушался образ хорошо им знакомого выдающегося деятеля искусства: «Ты – Репин» или «Ты – Рахманинов», и дальше следовала прямая инструкция: «Рисуй» или «Играй».
Это отнюдь не означало, что испытуемые начинали писать картины в стиле Репина или играть в манере Рахманинова. В их творчестве проявлялись их собственные пристрастия. Но степень отождествления себя с выдающимся художником как с личностью была тем не менее впечатляющей.
Когда одной испытуемой, которой внушили образ Репина (пол в этих экспериментах значения не имел), предложили ответить на вопросы психологического опросника, она откладывала в сторону как непонятные вопросы, отражавшие реалии современного быта, которые отсутствовали во времена Репина, например телевизор.
Когда студенту внушили, что он англичанин, и экспериментатор бегло заговорил с ним по-английски (разумеется, юноша немного знал язык), то на неожиданный вопрос «Do you like “pivo”?» («Любите ли вы пиво?») последовал еще более неожиданный ответ: «What’s mean “pivo”?» («Что такое пиво?»), то есть степень отождествления себя с внушенным образом была так велика, что юноша «забыл» значение русских слов.
Когда одному испытуемому внушили, что он Поль Морфи – известный в свое время американский шахматист, – и предложили сыграть в шахматы, первой его реакцией было требование огромного гонорара – миллиона долларов. Ему вручили пачку чистой бумаги, объявив, что это и есть вожделенный миллион, и в этот момент на энцефалограмме был зарегистрирован мощный всплеск активности, свидетельствовавший о сильной эмоциональной реакции.
Кстати, играл с этим испытуемым гроссмейстер Михаил Таль, и он же затем сыграл с ним партию в его обычном состоянии вне гипноза. На фотографиях было видно, как уверенно держался во время игры испытуемый, пока считал себя Полем Морфи, для которого имя Таля ничего не значит, и как робко вжался в стул тот же испытуемый вне гипноза, хорошо представляя себе, с кем играет.
Между прочим, Таль признал, что хотя «в образе» испытуемый играл, конечно, не на уровне Морфи, но все же примерно на два разряда выше, чем без гипноза. Спустя несколько месяцев на вопрос журналиста, какая партия за последнее время запомнилась ему больше других, Таль ответил: «Встреча с Морфи» – и объяснил ошеломленному репортеру, что он имел в виду.
[11]
Обращение к подсознанию эффективно и в экспериментах, и, что еще более важно, в реальной жизни. Вот красноречивое свидетельство этого.
Знаменитый русский композитор Сергей Рахманинов в 1899 году был приглашен в Англию. Свое путешествие он начал в состоянии тяжелой депрессии, характеризующейся приступами тоски, пессимизмом, желанием покончить с собой. Рахманинов пообещал написать для Лондонской филармонии концерт для фортепиано с оркестром. Но вместо того чтобы сочинять музыку, он меланхолически взирал на свой рояль. У него не возникало никаких идей. Ничего, кроме грусти, не звучало в нем. Он впал в состояние прогрессирующей летаргии, что очень обеспокоило его друзей. Случайно он узнал об одном лондонском враче, который исцелял гипнозом. Весной 1900 года Рахманинов посетил его, и врач, введя его в состояние релаксации, воздействовал на него гипнозом. Врач внушал ему: «Вы начнете сочинять концерт! Работа дастся вам легко! Это будет блестящее произведение! А теперь отправляйтесь домой и принимайтесь за работу!»
